– Расскажите о вашей новой книге. Правда, что она стихотворная?

– Я бы сказал, что это синтетическая книга. В ней сочетается мое творчество и творчество художника Зои Нориной. А называется она «Большевик и борщевик. Культура захвата». В ней каждая страница индивидуальна. Продумывали все: иллюстрации, шрифты… А началась эта история с того, что Зоя сказала мне на выставке «Биеннале графики», что ей нравится, как я читаю свои произведения, и нам нужно сделать что-то вместе по ее картинам. Думал сначала написать миниатюры, но не сложилось. Не ощущал в прозе революцию. В итоге придумал стихотворения. И у меня сейчас просто нет времени писать большие вещи. Когда в электричке еду до работы – а живу я в Старом Петергофе, – есть возможность о чем-то подумать, что-то зафиксировать. Электричка – хорошее место: никто не отвлекает, все занимаются своими делами, кто-то спит. Так что здесь краткая форма продиктована обстоятельствами. Хотя мне грустно, что не удается творить на полную катушку.

– Смотрю, вступительную статью написал в том числе и Евгений Водолазкин.

– Да, у него очень интересная статья. Он там пишет о том, что вот, мол, Павел «дезертировал с фронта прозы в поэзию». Евгений пишет всегда с тихой иронией. Он даже и в разговоре так себя ведет. Вроде говорит тебе что-то без улыбки, а понимаешь: шутит.

Я очень рад, что он добился такой популярности в России. И не только у нас. Его в Англии переводят, осенью он туда ездил на презентацию. Сейчас, увы, уровень литературы, которую печатают, не всегда высок. А человек с таким филологическим образованием может что-то интересное сказать, как-то иначе сформулировать мысль, глубже, точнее. В том же «Лавре» очень много отсылок к старому времени, и многим это интересно, это обогащает текст. Плюс он очень внимателен к деталям. Скажем, когда я читаю «Авиатора», то хорошо вижу Петроградскую сторону, Большой проспект, где когда-то жил. Яркие образы встают перед глазами. Одним словом, это удивительный автор.

– Водолазкин – очень петербургский писатель. А есть противостояние столиц сейчас?

– Если оно и есть, то на словах. Москвичи меня иногда подкалывают. Но сейчас, с развитием Интернета, границы школ стираются. Московского писателя от петербургского уже не отличить. Да и от сибирского тоже. Стандартизация? Не знаю.

– А сколько сейчас писателей в Петербурге?

– Скажем, в секции прозы Союза писателей Санкт-Петербурга около ста человек, а всего в Союзе 485 человек. Но ведь это не один союз. Еще есть Союз писателей России. А всего в городе около двух тысяч писателей, включая критиков, поэтов, драматургов.

– Это много?

– Мне бы хотелось, чтобы эта цифра увеличивалась. Кстати, кто-то проводил исследование и пришел к выводу, что человек в голове держит около десятка писателей. Поэтому важно, чтобы их было много по разным направлениям. Кто-то любит фантастику, кто-то прозу, кто-то сказки. Каждый должен находить свой десяток авторов. Ну а тех, кто слаб, тех отсеет рынок.

– О рынке сегодня много разговоров. Сложно сегодня донести свои книги до читателей? Крупные сети не все подмяли под себя?

– Это непростая задача. Даже, наверное, безумно сложная. Тираж книги начинается от 500 экземпляров. А тысяча считается хорошим тиражом. Но что такое тысяча книг даже для нашего города? Капля в море. Как сделать так, чтобы твой читатель тебя нашел? Получил бы свой экземпляр? Не знаю. Скажем, в той же Америке огромное количество литературной критики, и специалисты рассказывают об интересных новинках в каждой газете по пятницам. У нас такого нет. Поэтому мы все стоим в растерянности перед бесконечными книжными полками. Большие магазины продают тех, кого не надо рекламировать, а у более изысканного читателя могут возникнуть проблемы.

А вообще, писать необходимо. Это развитие самого себя. Пусть твое творение даже не попадет на книжную полку, а прячется в стол. Я вижу по своим коллегам, которым за 80 лет, что они продолжают творить, что помогает им жить дальше, быть в форме, быть востребованными. Поэтому я бы рекомендовал писать вообще всем. И читать тоже. Читать как можно больше.

– На руководителе отдела прозы лежит дополнительная ответственность по управлению писателями?

– О, руководить писателями не надо! Если начать это делать, то прощай творческий процесс! Мы можем только помогать. Хорошо, что Комитет по печати выделяет деньги на книги. Я пришел вот с двумя сборниками петербургских писателей, которые были изданы при поддержке Смольного. А я со своей стороны могу только коллег поддержать, проконсультировать. Хотя бывает такое, что видишь интересную индивидуальность и понимаешь, что можешь своим советом что-то в его книге поломать. Все видят литературу по-своему. Но Союз писателей позволяет вести диалог, обмениваться опытом.

– Площадок для встреч с читателями хватает?

– У нас 300 библиотек в городе. Но при этом есть такая сложность, что произведений современных петербургских писателей там часто нет. То есть какие-то суммы на новые книги библиотекам выделяют, но у них есть список рекомендованных поставщиков. А у них зачастую нет ничего связанного с петербургскими писателями. Получается интересная штука, что мы относимся к Комитету по печати, а библиотеки – к Комитету по культуре. Книги печатает один комитет, а распространяет другой. В этом сложность. Нужна согласованность. Мы стараемся наладить это, но обойти 300 библиотек – непросто. Было бы правильно, чтобы в петербургских библиотеках можно было взять книги писателей-земляков.

И тут есть еще одна проблема. Вот, скажем, не так давно Валерий Былинский получил премию «Ясная Поляна». Приехали в одну библиотеку встречаться с читателями. А там почти никого нет. Так, может, библиотеке стоило заняться приглашением читателей? Хотя во многих библиотеках нас ждут, зовут, готовятся. А общение с читателями очень важно. И им, и мне. Как еще узнать, что выстрелило в моем сборнике рассказов? Как они откроют нового автора для себя? 

СПРАВКА

Павел Алексеев – автор романов, рассказов, миниатюр и повестей. Член Союза писателей Санкт-Петербурга. Председатель секции прозы Союза писателей Санкт-Петербурга. Член попечительского совета театра «Мимигранты». Автор книг «В поисках чуда», «Непричастные» и многих других.