– Сусанна Михайловна, какие существуют варианты будущей вакцины с учетом того, что COVID-19 – еще совсем молодой вирус и недостаточно изучен? Или же это обывательское мнение и ничего нового и загадочного в нем нет? 

– Вирус изучается, чтобы оценить его способность к мутациям, вирулентность, то есть степень заразности, патогенность, то есть способность вызывать тяжелое заболевание, и многие другие свойства. Сегодня во всем мире анализируют структуру вируса, это важно, чтобы понять, какие антигены нужны в вакцине, чтобы она была эффективной.

Сейчас в мире обсуждают различные варианты получения вакцин против COVID-19. Технологии производства разно­образны. От старых методов создания живых ослабленных или убитых вакцин эти технологии пришли к развитию рекомбинантных препаратов, когда в непатогенный для человека микроорганизм-вектор внедряется ген, ответственный за синтез одного участка или же антигена возбудителя. Этот непатогенный вектор синтезирует нужный антиген. Ученые его выделяют, очищают от балластных веществ и получают вакцину. Так сделаны вакцины против гепатита В, вируса папилломы человека, вируса герпеса зостера. Используют и другие современные методы так называемой реверсивной вакцинологии, получения нуклеиновых кислот, характерных для вируса, и прочее. Рассматривают возможность применения вакцин, которые разрабатывались ранее для родственных вирусов (SARS и MERS).

– Если это лишь один из породы коронавирусов, то почему так сложно с ним бороться?

– Новый вирус, как всякое новое заболевание, требует изучения, чтобы разработать меры борьбы и профилактики.

– Насколько вакцина может быть эффективна, можно ли ее будет применять детям? 

– Эффективность вакцины, как и безопасность, всегда изучается лабораторно до того, как ее применяют к людям. Исследования сначала проводят в лаборатории, и только если на этом этапе все эффективно и безопасно, далее – уже на добровольцах взрослых, потом на подростках и только потом на детях. В практику входят вакцины эффективные и без­опасные, но каждая вакцина имеет свои показатели.

Стопроцентно эффективную вакцину создать очень сложно, так как сущест­вует генетическая зависимость уровня иммунного ответа на конкретный возбудитель, поэтому при вакцинации на одну и ту же вакцину есть люди, формирующие очень высокий ответ, а есть формирующие средний и даже низкий. А кто‑то не формирует его совсем, поэтому есть случаи заболевания у привитых. Темпы снижения защитного специфического ответа также индивидуальны, но известно, что через какое-то время большая часть привитых снизят защиту. Этим определяются сроки ревакцинации, то есть повторных введений вакцин.

Эффективность вакцины против нового вируса будет понятна, когда она пройдет исследования.

– Почему COVID-19 так мало задевает детей? Правда ли, что дети при этом являются переносчиками, и сказывается ли бессимптомное течение на их здоровье? Нет ли опасения, что вирус мутирует и коснется детей напрямую? 

– Почему дети болеют легко – этот вопрос также изучается. Тот факт, что дети могут являться бессимптомными носителями, уже известен. В коллективе дети легко обмениваются теми микробами и вирусами, которые они носят в носоглотке, потом несут их домой, где заражаются взрослые, а бабушки и дедушки, с которыми тесно общаются внуки и у которых есть возрастное снижение иммунитета, заболевают чаще и тяжелее. Этот механизм передачи хорошо изучен на примере пневмококковой инфекции.

– Замечаете ли вы, что на фоне страха перед инфекцией активность антипрививочников по­­утихла и люди готовы прививаться, в том числе от старых инфекций? 

– К сожалению, нужна эпидемия, чтобы стало понятно, что инфекция – это как пожар. У Каверина в «Открытой книге» есть слова, не ручаюсь за точность, но речь идет о вспышке дифтерии. Главная героиня, молодой врач, говорит, что «наша работа была похожа на войну непредсказуемостью потерь».

Если есть средство предупредить инфекцию, то им нужно пользоваться, а не ждать, когда пожар разгорится. Уже третий год растет заболеваемость корью, большие и маленькие умирают, болезнь более заразна, чем COVID, а люди отказываются от прививок. К сожалению, от многих болезней человечество не придумало еще лекарств – это столбняк, дифтерия, корь, «свинка», ветряная оспа, гепатит В, полиомиелит, вирус папилломы человека. Даже те болезни, что лечатся антибиотиками, не всегда мы можем вылечить – пневмококк, коклюш, гемофильная палочка, менингококк и т.п. Но от них есть защита – прививки.

Сейчас временно ограничена плановая вакцинация из‑за того, что нужно разобщение людей, санитарные меры, но, когда они закончатся, нужно защитить своих детей и себя от того, от чего можно.

– Как вы оцениваете эффективность прививки от туберкулеза БЦЖ или пневмококковой вакцины в плане борьбы с коронавирусом? 

– Появилась модель, которую просчитали американцы. Они посмот­рели частоту заболеваний в странах с высоким и низким уровнем БЦЖ-вакцинации. И по этой модели получается, что вроде бы в тех странах, где давно ее проводят, там меньше проблем с заболеваемостью. Но есть и противоречащие примеры – это Германия, там БЦЖ не делают и никогда в ФРГ не делали массово. Нужно все это тщательно изучать.

– Работает ли ваш институт над созданием вакцины против COVID-19? 

– Наш институт не занимается созданием вакцин, мы участвуем в клинических исследованиях эффективности и безопасности новых вакцин. Если наш центр будет отобран для таких исследований будущей вакцины, то мы будем участвовать.

СПРАВКА 

Сусанна Харит – главный внештатный специалист по вакцинопрофилактике Комитета по здравоохранению. А еще – ведущий научный сотрудник, руководитель отдела детских инфекций Детского научно-клинического центра инфекционных болезней Федерального медико-биологического агентства России.