– На каком этапе находятся съемки фильма «Воздух»? 

–  До недавнего времени работа шла полным ходом, однако процесс всегда был сложным. Нас очень подвела погода. Мы рассчитывали, что в январе, феврале и марте все‑таки будут снег со льдом, наличие которых принципиально для целого ряда сцен фильма, например, Сталинградской битвы, блокады Ленинграда. Кроме того, во время съемок мы задействуем тяжелую технику, и почва должна быть промерзшей, чтобы выдержать ее вес.

Аэродромы, которые мы отстраивали на берегу Финского залива, сносило штормами. Трехтонный самолет приходилось держать спецтехникой, чтобы его не унесло!

Коронавирус также внес серьезные коррективы. Сначала нам пришлось отменить съемки в Чехии, когда уже все билеты были на руках, а в прошлый понедельник мы полностью остановили работу над фильмом. В пиковые моменты съемок на одной площадке собирались до 300 человек из самых разных городов – в период эпидемии это небезопасно. Многие актеры просто боялись приезжать на съемки, и как социально ответственные люди мы просто решили прервать работу.

– Что планировали снимать в Чехии?

– Наш фильм о войне в воздухе, поэтому нам нужны военные самолеты того времени. Но, как выяснилось, в России ни «яков», ни «мессершмиттов» нет. Зато они сохранились в Чехии, Великобритании, Франции и США.

– Изначально вы планировали выпустить фильм в конце 2020 года. Этот срок сдвинется?

– Чтобы фильм вышел в конце года, съемочный процесс должен быть завершен в течение двух-трех месяцев. Беда в том, что картина осенне-зимняя. Велика вероятность, что, когда ограничения на перелеты, наложенные в связи с коронавирусом, будут сняты, начнется лето. Что делать в связи с этим, я пока не знаю, поэтому и о дате выхода фильма говорить не могу.

– Стоимость фильма увеличится из‑за простоя?

– Пока не ясно, но боюсь, что да. Конкретные цифры обсуждать не готов.

– Ваш предыдущий фильм «Довлатов» многих экспертов и зрителей поразил воссозданием исторических интерьеров. Даже крышечки от кефира у вас были теми самыми, которые прекрасно помнят люди старшего поколения. Для «Воздуха» вы с такой же скрупулезностью воссоздаете обстановку того времени?

– В техническом плане это самый сложный фильм в моей карьере. Мы долго искали исторические самолеты, разработали уникальную технологию, которая позволяет поднять их в воздух и свободно перемещать. Ничего подобного в России пока не используют, да и в Восточной Европе – навряд ли. В общем, да, мы пытаемся воссоздать то время настолько, насколько это вообще возможно. Графика будет, но минимальной.

– Как вы относитесь к кинопроизводителям, которые даже в серьезных исторических фильмах не считают нужным следить за деталями? Например, генеральный директор студии «Военфильм» Игорь Угольников, который продюсирует фильм «Побег из ада», заявил следующее: «Если фильм достоверен в эмоциональных характеристиках, то вглядываться в петлички никто не будет».

– Я не буду спорить с Угольниковым, я к нему хорошо отношусь. Но с петличками, кстати, все сложно, потому что в 41‑м и 42‑м годах форма менялась. Ну и война шла, поэтому у разных частей все было по‑разному. 

Мы, конечно, стараемся восстановить все детали, но кино – это всегда допущение. Например, сейчас самолетов Як-1 с высоким гаргротом, способных подняться в воздух, не существует, на ходу остались только более поздние модификации этого самолета. В итоге Як-1Б у нас в фильме появляется раньше, чем в действительности на войне. Это допущение? Это допущение. И определенные допущения есть всегда, хоть в «Спасти рядового Райана», хоть в «Титанике».

– Почему вы решили снять историю вымышленного воздушного отряда?

– Я немножко вздрагиваю, когда слышу или читаю о том, что какой‑то фильм основан на реальных событиях. Мне кажется, что мы уже не знаем, какими были те события. Кино – это в любом случае что‑то ненастоящее, где одни люди изображают других. У нас до сих пор идут споры о количестве погибших и ключевых событиях войны – о каких реальных событиях можно говорить?

По мне, вымышленный отряд лучше невымышленного. Невымышленный полк – это реальные люди, и их будут сравнивать с актерами, и они всегда будут отличаться. В фильме в любом случае получается другой человек. Так что мы изначально не хотели играть в эту историю про реальные события. Но мы боремся, чтобы чувства, эмоции и дух того времени были подлинными. Исторической точности нужно требовать от документального кино, я им не занимаюсь.

– Как вы относитесь к деятельности блогера Евгения Баженова, который более известен как BadComedian?

– Я его смотрю, было бы глупо это отрицать. Иногда я с ним согласен, а иногда – нет. Порой он очень правильно оценивает работу, а иногда – совсем нет. Не все так просто в киноиндустрии, как кажется со стороны. У нас не Голливуд, где кинопроизводство хорошо отлажено. А в некоторых отношениях даже не Болливуд. Какие-то вещи действительно сложно снять, как ни старайся, но со стороны это непонятно.

– Последние годы в нашей стране фильмы снимают либо о войне, либо о спорте. По-вашему, это правильно?

– Это плохо, и я вам говорю это как режиссер, который снимает о войне. Когда военных фильмов очень много, то встает вопрос: а зачем их столько снимают?

Если фильм делается ради получения государственных средств, то это неправильно. Очень многие, прикрываясь патриотизмом, начинают снимать откровенную ерунду. Вот выходит такой фильм, и всем понятно, что он плохой, но поскольку работал якобы патриот, то ничего не мешает ему снять еще один фильм, который будет еще хуже.

Хочу подчеркнуть, что я не против патриотизма. Любить свою страну – это нормально и естественно. Посмотрите на США, там у многих в домах висят флаги, и никто не считает это зазорным.

Фильмов не должно быть много или мало, они должны быть хорошими и старательно сделанными. Они могут нравиться или нет, но они должны нести какой‑то смысл, а не спекулировать на теме. Когда снимаешь кино о каких‑то важных для всего народа событиях, то это как минимум не должно быть стыдно.

– Раньше вы говорили, что для фильма нужно множество молодых актрис уровня Инны Чуриковой, но найти таких крайне сложно. Справились?

– Да. Мы провели масштабный кастинг по всей стране – ездили в Омск, Новосибирск, Екатеринбург, Новгород, Крым, Краснодар, Москву и многие другие города. И на данный момент актерский состав у нас полностью укомплектован.

Одну из главных ролей сыграет девушка из Омска, которая раньше вообще никогда не снималась. Но будут и известные актрисы и актеры – например, Настя Талызина, Аглая Тарасова, Лена Лядова, Антон Шагин, Сергей Безруков.

– Ваши фильмы часто причисляют к артхаусу. Вы согласны с этим?

– Я не знаю, что такое артхаус. Для меня это непонятное слово, напоминающее немецкое порно. «Довлатова» часто называют артхаусом, а ведь он стал самым кассовым российским фестивальным фильмом в истории.

Мне кажется, что артхаус медленно, но верно уходит в резервацию и гибнет. На мой взгляд, надо стремиться к арт-мейнстриму (жанр, смешивающий игровое и документальное. – Ред.), и именно за ним будущее. Например, «Зеленая книга» – это арт-мейнстрим, In Vitro – тоже. В России подобное почти не снимают, но к этому жанру можно отнести некоторые работы Андрея Звягинцева. 

– Киностудия «Ленфильм» переживает нелегкие времена. На ваш взгляд, новое руководство сможет вытянуть этого бегемота из болота?

– Сейчас трудно сказать. Инесса Юрченко (глава «Ленфильма». – Ред.) пока не представила программу развития киностудии. В любом случае план действий не должен быть основан на мнении Санкт-Петербургского союза кинематографистов во главе с Сергеем Снежкиным. Это маразматическая организация людей, которые давно ничего нормально не снимали.

Я надеюсь, что новое руководство будет разговаривать в первую очередь с людьми, которые реально что‑то делают для индустрии. Это должна быть история про коммуникацию профессионалов и про общее желание сделать студию лучше. А если начнутся разговоры о том, что вот этот человек приятен, а вот этот – нет, то ничего не получится. 

ЦИТАТА

«Я верю в талант людей, с которыми работаю, и верю в себя, да и кастинги у нас очень сложные. Поэтому я совершенно не боюсь доверять роли в своих фильмах новичкам».