Люди стали добрее

– Как за последние 5-10 лет изменились городские праздники? Ведь была некая тенденция: отток зрителей, не все хотели выходить в центр в выходной день.

– В последние годы поменялось настроение людей: они стали добрее. Нельзя сказать, что в душе появился, точнее, вернулся «петербургский стержень». Раньше люди приходили на любое мероприятие и даже проход через рамки вызывал у них раздражение, вопросы: почему здесь стоит охрана? Почему так много людей, задержки? Сегодня люди спокойно проходят через рамки, ни у кого это не вызывает отторжение. Досмотр вещей? Спокойно показывают.

Почему-то праздники, которые делали раньше, в том числе мы и наши коллеги, были ориентированы на старшее поколение. О молодежи мы забывали. Мы хотели дать им некое патриотическое воспитание, но им самим не всегда было интересно то, что мы предлагали. Когда в сегодняшние наши праздники мы стали вкраплять новые технологии, то увидели совершенно другую публику – молодежь, семьи с детьми. Одна из наших задач – сделать праздник семейным.

– То есть ориентируетесь на молодежь? 

– Все-таки на семью в целом. Возьмем, к примеру, клуб A2. Люди старшего поколения никогда в нем не были. Но когда они приходят туда в первый раз, они говорят: «Это уникальное место». С точки зрения посещения «продать» клуб A2 легче, чем БКЗ «Октябрьский». Почему? Новый формат. Конечно, у нас есть и классические концерты, например, мы много работаем в Большом зале филармонии. БКЗ – это следующий формат. А клуб синтезирует, как мне кажется, все форматы, поскольку здесь можно собраться всем поколениям.
– Насколько важна патриотическая составляющая в городском празднике?

– Это важно, но мы должны поменять формы патриотической деятельности. Мы как поставили рамки 70-х–80-х годов, так и делаем. А люди выросли, они меняются. Как говорил Михаил Сергеевич Горбачев: «Мышление стало другое». А мы все по-старому: если поем патриотическую песню, значит это патриотическое воспитание. Молодежь надо заинтересовать, чтобы они прониклись.

Например, в приложении «Свеча в окне», помимо того, что можно было интерактивно зажечь свечу памяти, были интересные факты о блокаде. Когда молодой человек скачивал приложение, он читал, например, о работе пожарных, 7-й симфонии Шостаковича или блокадном футбольном матче.

Из армии – в режиссеры

– Как вы стали режиссером-постановщиком? 

– Всю жизнь я занимался культурой: 15 лет был художественным руководителем-начальником ансамбля песни и пляски Западного военного округа. Всегда занимался творчеством, просто это было другое направление. Закончил Львовское высшее военно-политическое училище. В годы советской власти это училище работало как институт культуры. А когда уволился из Вооруженных сил, стал заниматься продюсерской работой и режиссерской деятельностью.

– Как организована работа военного ансамбля? 

– Есть «три цеха»: это хор, оркестр и балет. Главной задачей было военно-патриотическое воспитание посредством музыки, хореографии и вокала, продвижение нашего искусства за рубежом. Было очень много гастролей: ансамбль работал в Европе каждый год, контракт был подписан на 15 лет вперед. Каждый год два месяца – поездки в Испанию, Италию, Португалию, Германию, Польшу и, как правило, месяц были гастроли по Скандинавии – Дания, Норвегия, Швеция, Финляндия. Ансамбль и сегодня много гастролирует, продолжая традиции, которые были заложены еще 90 лет назад.

– Каким вы запомнили ансамбль?

– Я пришел в ансамбль в конце 90-х, когда все в стране было непросто: пустые полки магазинов и много чего нехорошего… Страна находилась в непонятной ситуации. Приняли решение, что мы как-то должны «подавать» себя за рубежом через культуру и показывать, что у нас все неплохо.

В 1997 году мы подписали контракт и уехали в длинное 15-летнее путешествие. Тогда наше творчество здесь, в России было не особо надо. Мы не могли собрать ни один из концертных залов, чтобы люди просто купили билеты и пришли. А там мы работали на аншлагах. Получали суточные, причем это было неплохое подспорье для артистов, когда у нас вообще не платили зарплату в конце 90-х – начале 2000-х. Мы выезжали на гастроли с тушенкой, супами, кипятильником – со всем своим. Но это была наша работа, которую мы делали с честью.

– Как таланты попадали в ваш ансамбль?

– Военных в ансамбле – 15 человек, все остальные – гражданские люди. Есть и солдаты-срочники, которые служат в ансамбле. Ка правило, это выпускники наших музыкальных учреждений: консерватории, института культуры. Многие известные артисты прошли через ансамбль: например, Максим Леонидов в свое время проходил службу в ансамбле вместе с Колей Фоменко. В каком-то смысле группа «Секрет» зарождалась в ансамбле песни и пляски. Там служили Махар Вазиев, Борис Эйфман.

Раньше было много вокалистов из Украины, но потом Советский Союз развалился, и этих людей потихонечку стало меньше. Кстати, вокальная школа там сильнее, чем в России. Все-таки это юг, теплее, а для теноров это особенно важно. Так, лучшие тенора в мире – это итальянцы. А у нас рождаются хорошие басы и баритоны!

– Как проходит отбор в ансамбль? 

– Например, если речь идет о балете, художественный совет смотрит задания на ритмику и многие другие вещи. Мы называем это словом «балет», но вообще – это народные танцы. Есть специальные военные пляски, народные танцы и современная хореография.

Концертная площадка на российской авиабазе в Сирии 

– Выступали ли вы когда-нибудь во время военных действий? 

– Во время чеченской кампании мы с ансамблем выезжали с концертами в Чеченскую республику. Вокруг – грязь, холод, солдаты жили в землянках, окопах, техника была не совсем исправная. Чего там только не было. К большому сожалению, мы потеряли там много людей.

– Какими вы запомнили военные концерты? 

– Мы прилетали в Моздок (Северная Осетия - прим. ред.), потом каждое утро садились в Моздоке на вертолет и нас везли в Грозный. Город стоял в окружении двух колец. Мы приезжаем: тут стоит батальон, там стоит батальон. Концерт давали прямо в поле, никаких сцен, разумеется, не было. Баянисты поиграли, попели, потанцевали, а потом – в машину и поехали в другой опорный пункт с концертом.

Для солдат мы были «свежими лицами». Они сидели по 3–4 месяца в грязи, холоде, кормили плохо. Эта была для них отдушина.

Я дважды был в Сирии, мы ездили туда с концертами. Военная кампания началась летом, и я первый раз побывал там в октябре. Второй раз приехал где-то через год. Мы приехали на авиабазу Хмеймим, где базируются наши военные. Это совсем другая история. Вокруг стояли специальные модули, в которых есть горячая вода, кровати, все благоустроено. Там же жарко, чтобы не было заболеваний, давали разовую посуду. Сами солдаты одеты, обуты.

Там все было по-другому устроено: на центральной базе к нашему приезду был построен концертный зал, нам дали хорошую аппаратуру.

– Что вас удивило в Сирии? 

– Лица людей. Я помню, как мы провожали мотострелковую дивизию под Каменкой в Чечню. Туда ехали 19-летние ребята, которые прослужили полгода и только прошли учебку. Необученные, худые, голодные – пушечное мясо.
Сегодня в Сирии нет ни одного срочника, только контрактники. Совершенно другие лица: люди, которые знают свое дело, знают, чем они занимаются и зачем приехали. Знающие люди, которые правильно реагируют на ситуацию. Это другая армия.  

– Было ли страшно лететь в Сирию после авиакатастрофы Ту-154 под Сочи? 

– Второй раз в Сирию мы полетели в декабре 2016 года. Летели мы тем же самолетом, который потом разбился с Ансамблем песни и пляски Российской Армии имени А. В. Александрова, с тем же экипажем. Я был тесно связан с ансамблем, знал очень многих людей лично. Это настоящая трагедия. 

В прошлом году у них был юбилей – 90 лет, мы сделали два концерта в БКЗ «Октябрьский уже с новым составом. Коллектив, конечно, адаптировался. Но традиции остались. 

–  Как вы отмечаете 23 февраля?

– Я полковник запаса, много лет отмечал праздник на работе. В советские годы это был рабочий день. Я тогда служил в Суворовском училище начальником кафедры культуры и искусства. Помню, мы в этот день выходили из здания Суворовского, строились и шли: переходили Невский проспект, мимо Марсова поля делали кружочек и пели песни. Люди в недоумении останавливались, потому что рабочий день, а для нас праздник. Мы «парализовали» движение, и радости, кроме нас, это никому не приносило… 

– Как бы вы поздравили нашу мужскую часть читателей? 

– Я бы пожелал не бояться армии. Вооруженные силы мужчину делают мужчиной, на самом деле добавляют ему черты характера, которые он не найдет нигде. Тем более сейчас служат всего лишь год. Когда меня в 1981 году призвали в армию, я, рожденный в Донецке, поехал в Забайкальский военный округ – город-герой Читу, в танковые войска, в полк, в котором в свое время служил Леонид Брежнев. Тогда служили два года, интернета не было. 

Я желаю относиться к военнослужащим с уважением, поскольку служат очень порядочные и хорошие люди. Тот период, когда армия в 90-х была никому не нужна, прошел. Сегодня армия – это абсолютно другой механизм, другая структура, по бытовым условиям все по-другому.