В пяти минутах от здания юридического факультета СПбГУ за деревьями укрылся памятник Анатолию Собчаку. Гранит его постамента 19 февраля вновь укроет россыпь цветов. Повод безрадостный – 20 лет, как первый мэр Петербурга ушел из жизни. О Собчаке рассказали «Петербургскому дневнику» те, кому с ним было по пути.

Иван Арцишевский, представитель Объединения членов рода Романовых в России: 

«Я с Анатолием Александровичем не работал официально, но он мне многое поручал: вместе с Михаилом Никитичем Толстым принять первых Романовых. Собчак был в Париже и вернулся с горящими глазами. Там он увидел первого Романова, императора. Мы его немного остудили, что тот Романов Владимир Кириллович – не император. Но Собчак все равно сказал, что давайте его примем в Петербурге на день переименования города. Михаил Никитич и я организовали его приезд.

Был интересный случай в Доме науки на Дворцовой набережной. Это бывший особняк великого князя Владимира Александровича, сына Александра II – дедушки Владимира Кирилловича, который приехал. Мы сидели, пили чай, ждали салют, и Анатолий Александрович говорит мне: «Приоткройте дверь на балкон, душно». Я открыл балкон. И на него вышел Владимир Кириллович посмотреть на набережную, а внизу собирался народ к салюту. И вдруг кто-то посмотрел наверх и громко крикнул: «Смотрите, император на балконе». Все внизу стали хлопать. Вышел Анатолий Александрович. И хлопали Анатолию Александровичу и Владимиру Кирилловичу. Совершенно незабываемый момент.

Владимир Яковлев (губернатор. – Ред.) всегда очень уважительно отзывался об Анатолии Александровиче. И потом так получилось, что с Владимиром Петровичем Яковлевым (вице-губернатором по культуре. – Ред.) я занимался похоронами Собчака. Мы встречали гроб в Пулково, организовывали все мероприятия, связанные с прощанием в Таврическом дворце. Ну как Смольный мог пройти мимо похорон Собчака? Это невозможно. Собчак – уважаемый человек, первый мэр города.

Россия сбрасывала коммунистическое иго. Мы создавали новую страну. И никто не знал, каким путем идти. Никто не проходил. И Собчак был первым. Он был первопроходцем. Безусловно, как любой первопроходец, Собчак делал и ошибки и, может быть, он иногда был наивен. Но он был человеком увлеченным, страстным и честным. Он мечтал о новой России, послебольшевистской. И в истории он останется именно таким».

Вячеслав Бухаев, архитектор: 

«Анатолий Александрович занимался лично проектом памятника жертвам репрессий. Ему кто-то доложил по поводу окна в памятнике, и он вызвал меня. Говорил, что камни обугленные, надо заменить, они дефектные. Немного поспорили. В итоге он согласился, что все правильно.

Он был неравнодушен к теме репрессий. Предлагал Тютчева процитировать на памятнике: не «умом Россию не понять», а что-то другое. Не написали – оно немного не подходило. Он согласился – не нажимал, не давил. 

Сдружились мы, когда он проиграл Яковлеву. Он мне говорил, что ему всегда смотрели в рот все, а когда не стал мэром, они отвернулись и не здоровались. Говорил, что, вот с тобой мы дружим, я бы тебе должность дал. Я ответил, что не склонен. Сказал, что если бы пошел, то все бы провалил.

Он сильно изменился после того, как перестал быть мэром. До этого много говорил, пафоса много, а затем стал созерцательным мыслителем. Спрашивал: «Может, это мне урок?»

Когда назначили Владимира Путина премьером, Собчак звонил из Калининградской области, говорил: «Я вернусь из Москвы, давай парк Первостроителям делать».

А потом помню февраль 2000 года. Я на даче был. По радио услышал, что он – все.

Я пришел на похороны, а там такая толпа. Невозможно было попасть, очереди, давка. Пришел домой, налил рюмочку».

Сергей Боярский, депутат Госдумы, сосед Собчака в 1990-е: 

«Анатолий Александрович был достаточно импозантен. Он был настоящим петербургским интеллигентом: вежлив, приветлив, всегда был учтив. Часто общался с людьми на улице, не чурался гулять, ходить пешком, в том числе по Дворцовой площади.

Мы жили в одном доме. Я был достаточно молод. Но помню, что он был очень загружен работой, к нему домой приходили разные чиновники – и по вечерам, и в выходные дни.

К выдающимся личностям отношение всегда либо категорически хорошее, либо категорически плохое. Были и митинги многочисленные у нас под окнами. Они мешали и движению, и другим жителям. Мне уроки мешали делать. Люди скандировали требования, касающиеся градостроительной или социальной политики. У Анатолия Александровича было и огромное количество сторонников и единомышленников, которые поддерживали его, в том числе после его отставки. Его скоропостижный уход стал для них трагедией. В день его смерти у дома было очень много цветов.

Анатолий Александрович олицетворял собой перемены, либеральные взгляды, демократию, но при этом старался изо всех сил наставить Петербург на новый путь развития, вернул ему историческое имя. Для меня он останется в памяти светлым, добрым и интересным человеком».

Василий Пониделко, глава администрации Калининского района, в 1994-1996-м – офицер ФСО, приставленный к Собчаку: 

«Анатолий Александрович никогда не боялся людей, он всегда выходил к народу, заряжался от них, я бы так сказал. При всем при этом абсолютно неприхотливый человек.

Вот одна из историй, которая характеризует человека. Государственная дача, которая была положена мэру города, – это маленький деревянный домик в Солнечном на берегу залива. И в те редкие выходные, когда они выпадали, он обычно с утра, проведя встречи, выходил на улицу и говорил: «Ребята, пойдемте, почистим берег». И мы несколько часов вместе с ним без камер и продвижения занимались уборкой прибрежной полосы, таскали вместе валуны, сажали деревья, которые должны были укрепить берег. Очень был простой человек. Время, проведенное с ним, вспоминается только с теплом. Он очень любил город и горожан, был ярким романтиком. И это очень сильно помогало в реализации тех задач, которые стояли на тот период перед городом.

Он видел Петербург культурной столицей. Говорил, что городу необходима событийность. Он делал так, чтобы привлечь в город больше интересных людей. Очень близкие отношения у него были с Ростроповичем, Вишневской, Спиваковым. В таком напряженном графике он всегда старался находить время на культуру. Посещал Филармонию, Мариинский. Это было не для галочки.

Когда губернаторские выборы проиграны уже, находились мы в Репино, на его даче. И раздался звонок из администрации президента, его просили выступить в прямом эфире со своим сторонником, чтобы народ пришел и проголосовал на президентских выборах, – до конца голосования оставалось четыре часа. И Анатолий Александрович, как ярый демократ, понимал, что возвращение в прошлое будет вредить стране. Мы очень быстро ехали. За двадцать минут от Репино до Чапыгина. Выступил он с обращением к городу, и после этого, я знаю, что результат был. Порядка 20% был прирост явки.

Казалось бы, человек в это время должен быть обижен на все то, что с ним происходило. А он ни секунды не думал и говорил сердцем, призывая своих сторонников поддержать те демократические завоевания. Такой был человек».

Людмила Фомичева, пресс-секретарь Собчака в 1993-1996 годах:

«Это были самые интересные годы моей жизни. Петербург при Собчаке из города с областной судьбой вновь становился столицей. Иностранцы возвращались, прошли Игры доброй воли. Александр Анатольевич доказывал скептикам, почему они нужны городу. Он лично ездил по редакциям, знакомился с главными редакторами. Не секрет, что тогда журналисты хоть и благожелательно относились к нему, но не упускали момента уколоть. Что касается хозяйственной деятельности, то он, несмотря на возмущения, все же закрыл перегон «Лесная» – «Мужества» из-за плывуна. Безопасность жителей для него была важнее.

Последний раз с ним виделись, когда он вернулся в Россию. Просил меня помочь с выборами, с контактами газет и ТВ-6. Ему нужно было опубликовать «Дюжина ножей в спину». А в самый последний раз – в БДТ. Он зашел с Нарусовой, и люди аплодировали им.

Путин ценил его как учителя. В Калининградскую область он поехал заниматься проектом свободной экономической зоны. Нужно было узнать мнение людей, с руководством области все обсудить. Я была в командировке с Маниловой (Алла Манилова – главред газеты «Невское время» в 1994-2003 гг. – Ред.) и Рудновым (Олег Руднов – гендиректор радио «Балтика» в то время. – Ред.). Нам позвонили и сказали, что Собчака больше нет.

Я прилетела и первым делом – к дому Собчака. А там уже стоит стол, вроде Михаил Боярский вытащил. На нем листочки бумаги, которые люди кладут. В одной из записок, помню, было написано: «На Мойке, 12, закатилось солнце русской поэзии. На Мойке, 31, закатилось солнце русской демократии».