Молодым лейтенантом он ушел на фронт, освобождал Австрию, после войны остался служить в армии. А потом, в возрасте 35 лет, этот взрослый мужчина уволился в запас в звании майора и пошел поступать в Ленинградский театральный институт. Театр был его детской мечтой. 

Для меня Исаак Романович – больше чем учитель. Я уже поступил в ГИТИС, но со своим другом за компанию поехал в Ленинград – попробоваться в знаменитый вуз на Моховой. Шел уже второй тур, но Штокбант увидел меня и сразу заявил, что я должен учиться на его курсе. Этим он определил мою судьбу.

Исаак Романович вывел всех нас, своих учеников, на сцену созданного им музыкально-драматического театра «Буфф». Это был новый для города (хотя во многом воссозданный после десятилетий тишины) жанр. Это был совершенно новый для зрителя формат. Очередь за билетами на наши спектакли шла до Володарского моста. Штокбант своей удивительной режиссерской интуицией угадал время, в самый сложный для многих людей период он подарил им праздник, яркие краски, смех.

Он и сам любил смеяться. И делал это так искренне, словно ребенок. А это был офицер, прошедший войну, видевший смерть. Однажды на занятии один из наших артистов уснул. Он играл какого-то зверька, который спрятался в норку, но, наверное, очень устал и уснул. Исаак Романович это заметил. Как он смеялся! До слез! Он никому из нас не разрешал его будить.

Каким он был добрым человеком! Мы очень много работали: вечером спектакль, рано утром репетиция. А я тогда жил далеко от театра, на другом конце города. Он дал мне ключи от своего директорского кабинета, чтобы я там ночевал! Он, зная, как сложно молодому актеру после вуза устроиться в театр, всех своих учеников брал в «Буфф». И даже тех, кто в какой-то момент решил «выпорхнуть из гнезда» – найти счастье в других городах, у других режиссеров, всегда прощал. И брал в свой театр обратно.

Он для меня был вторым отцом. Я ему всегда это говорил при жизни. Знаю, что ему это было приятно. И теперь говорю, но уже после его ухода.