Сегодня, 18 апреля, в Санкт-Петербурге на площадке в «Ленполиграфмаше» стартовал Open innovations Startup tour, посвященный стартапам в области инноваций. Мероприятие организовано фондом «Сколково» и АНО «Сколково Форум». «ПД» пообщался с советником президента фонда «Сколково» Пекка Вильякайненом. 

– Сегодня, выступая в рамках открытия проекта с приветственной речью, вы сказали, что не любите вопросы журналистов о стартапах и сделали много других любопытных признаний. Начну с одного из них: поделитесь с читателями «ПД»: как есть арбуз по-астрахански? 

– На самом деле здесь никакого знания особого нет. (Смеется.) Это был просто пример, один из приемов, которые я использую для того, чтобы сказать: я был в огромном количестве российских городов, видел всякие истории и знаком с русской культурой.

– Где вам больше всего понравилось? 

– Петербург для меня практически родной город, потому что моя теща здесь живет. Если честно, мне нравится Сибирь. Мне понравилось там то, что люди ориентированы на дело – делать дело вместе. Очень сильное чувство общности. Потом, мне очень нравятся города западной части России – Петербург, Калининград, Белгород. Потому что они очень интернациональные.

– И как ваши впечатления от России после таких путешествий? 

– В целом очень много интересного в России, очень нравится. Я был приятно удивлен, потому что перед приездом сюда мои друзья-скептики предупреждали о том, что я могу увидеть в ходе этих поездок нечто страшное. В целом я получил очень приятное впечатление от качества молодых предпринимателей. Я ожидал увидеть несколько больших технически оснащенных городов с развитым бизнесом, инфраструктурой, инновационной системой. А все остальные города отстают критически. Это мне говорили люди. Но вы понимаете, об ожидании и реальности как-то говорить не приходится, я сам из Финляндии и для меня любой город с населением более 200 тысяч – мегаполис. И города достаточно развиты.

– Тренды на идеи для стартапов в Финляндии и России: чем они различаются? 

– На самом деле различия уже нивелированы настолько, что существенных отличий нет. Когда я 8 лет назад приехал в Россию, стал советником Вексельберга, все стартапы были очень научно проработаны, очень высокотехнологичны. У нас такого практически не встречается сейчас. Например, ты сидишь и слушаешь очень хороший спич стартапа, смотришь презентацию – все прямо очень классно. И в конце ты спрашиваешь: а где здесь бизнес-то? А если сейчас послушать презентацию, с самого начала видишь, что какая-то бизнес-логика в посыле заложена. Этот вопрос в большей степени связан с российским менталитетом: большинство компаний создавали друзья, практически все мальчики, без иностранцев, без девушек раньше.

– То есть ребята собрались и решили устроить что-то этакое вместе? 

– Да. (Смеется.)

– Почему это важно? 

– Важно это потому, что в проекте стартапа нужны разные люди с разными мнениями и взглядами. Именно поэтому собрать команду из разноплановых людей – это критически важно для стартапа.

– Вы сказали в своем сегодняшнем выступлении, что вы в России уже 8 лет и с тех пор, как вы приехали сюда, многое улучшилось. В том числе почти во всех регионах. Что улучшилось в Петербурге? 

– Вы знаете, моя жена родом из Петербурга. И если спросить мою жену Настю, что изменилось, она незамедлительно ответит – «ничего». Это такой типичный скептицизм ленинградцев. Вот мой ответ. (Смеется.)

– Принято. А если говорить о стартапах в целом? 

– Если говорить о стартапах, то придется брать всю страну: в России сейчас много венчурных фондов, которые предоставляют финансирование на этапах становления роста компаний. Это фонды, в которых собираются деньги – и государственные, и частные. Это позитивное изменение.

– А цифровизация? 

– Совершенно точно. Россия наконец-то проснулась и увидела, что весь мир переходит на цифровизацию. Все крупные компании России, такие как «Газпром», «Почта России», Сбербанк интенсивно уходят в цифру. Это подстегивает молодых предпринимателей, которые создают новые технологии, необходимые для этих корпораций.

Есть еще один важный момент: ректоры университетов – не все, но многие – наконец-то поняли, что стартаперы – не враги университета. Они им нужны, ведь эти люди соединяют науку с бизнесом.

– А рост площадок для креативного диалога можно приписать к позитивным изменениям? Например, данная площадка «Ленполиграфмаш»: еще 7 лет назад ее не было, а сегодня здесь проводят самый масштабный проект для стартаперов в России.

– Да, безусловно. Появилось много технопарков и других центров для комфортной, продуктивной и творческой работы. А главное – у молодых и креативных людей появилась возможность общаться друг с другом. Значимость этого даже обсуждать не стоит.

– Расскажите об особенностях инвестиций в Россию в условиях жестких санкций западного мира. Вы инвестировали сюда и до этого периода.

– Если внимательно изучить правила этих санкций, можно заметить, то стартапы высокотехнологичные, которыми занимаюсь я, чаще всего не подпадают под санкции Евросоюза и США. Но и там есть исключения, конечно. Например, я инвестировал в 19 российских компаний, в том числе после начала этой санкционной политики. Как мы решили обойти этот момент: мы просто открыли головной офис в Хельсинки и оттуда управляем всеми остальными, которые находятся на территории России. Фактически для любого иностранного инвестора все средства вкладываются в финскую компанию.

– Технологические стартапы требуют больше инвестиций, чем остальные? 

– Нет. Как раз наоборот. Они требуют в разы меньше. Там не идет речи о сотнях миллионов долларов: это не фабрики строить. Поэтому им намного легче выстоять на рынке. 

– Вы часто называете себя бизнес-ангелом. Опять же: в сегодняшнем выступлении вы три раза себя так назвали. Расскажите, что это значит? 

– Очень хороший вопрос. Наконец кто-то спросил. Условно: бизнес-ангел – это владелец какого-то ресторана, таксопарка или другого предприятия. Главная его характеристика – опыт успешного ведения своего бизнеса. У него появляется возможность вложить уже какие-то свои деньги, возможно, в более рискованную, но более многообещающую хай-тек компанию. И ему не нужны 50% компании, ему будет достаточно 10 или 15%. 

– В чем принципиальная разница между ним и обычным инвестором? 

– Инвестор просто вкладывает деньги и уходит в сторону, по своим делам. А бизнес-ангел не просто дает деньги. Он проходит весь путь с предпринимателем, делится самым разным опытом, даже опытом элементарного заполнения отчетности.

– То есть это скорее функция, которую могут выполнять люди совершенно из разных сфер, а не конкретная деятельность конкретного человека. Как вы думаете, это в перспективе могло бы вылиться в самостоятельную профессию? 

– Да. Безусловно. Я подозреваю, что так и может случиться. У меня в Финляндии уже есть много знакомых, которые профессионально вкладываются в стартапы. Я думаю, главным требованием к профессии будет наличие предпринимательского опыта. Ведь бизнес-ангельству нельзя научиться в колледже или школе. Капитал и опыт – главные условия.