Получивший пожизненный срок экс-участковый из Колпино Сергей Крохин обжаловал вынесенный городским судом приговор в надежде на снижение срока. О том, как следствие вышло на созданную полицейским кровавую группировку черных риелторов и что осталось за рамками судебного решения, рассказала старший следователь следственного отдела по Петроградскому району СК РФ по СПб Евгения Ишмухаметова.

– Как отказной материал о без вести пропавшей женщине вылился в столь масштабное уголовное дело, после приговора прогремевшее на всю страну?

– Вся эта история закрутилась в сентябре 2015 года благодаря Анне Белоусовой, старшему помощнику руководителя следственного отдела по Адмиралтейскому району, где я в ту пору работала. У нее на проверке был материал о безвестном исчезновении Натальи Межаковой. Анна, будучи очень ответственным сотрудником, выяснила, что практически одновременно с пропажей женщины умерли ее сожитель, собственник квартиры на Английском пр., и его сын, тело которого было найдено в заброшенном доме в Колпино. Смерти проходили как некриминальные, но, заподозрив неладное, она выставила «сторожевик» (просьба не регистрировать сделки. – Ред.) на квартиру. Затем выяснилось, что перед смертью Шаров-младший заключил брак, о котором не знали даже его близкие, и новоиспеченная супруга обратилась в ГБР с претензиями на квартиру.

– Вы вызвали «наследницу», допросили, и она всех сдала?

– Не так все просто. Она явилась в отдел в компании юристов, как позже выяснилось, тесно связанных с Крохиным. Те возмущались, мол, по какому праву следствие препятствует их клиентке реализовывать свои права.
Тогда оперативникам Адмиралтейского РУВД, оказывавшим нам просто колоссальную поддержку вплоть до направления дела в суд, пришлось провернуть целую операцию, чтобы отвлечь эту женщину от сопровождающих и поговорить по душам. Вот тогда уже она рассказала и про фиктивный брак, и про «сосватавших» ее Забара Зубова и Сергея Крохина.

Задержав Зубова, оперативники быстро вышли на Виктора Зорина, которого Крохин увез в Псковскую область, почувствовав, что все плохо заканчивается, и понимая, что тот, будучи наркозависимым, быстро расколется. Зубов и Зорин сразу все рассказали, после чего был задержан и Крохин. Хотя у нас были только показания подозреваемых, после первых допросов было возбуждено уголовное дело по убийству двух и более лиц. Вскоре появились улики и посерьезнее, когда Крохин указал место, где закопал труп Межаковой.

– Ну а отец и сын Шаровы к тому моменту покоились на кладбище, так?

– Да, и их похоронами занимался сам Крохин, решив при этом, видимо, от греха подальше Шарова-младшего кремировать. Собрал при этом в прощальном зале всех – Зорина, Зубова, Никитина…

– Сюрреализм какой-то…

– Зачем Крохин все это устроил, я так и не поняла, как и то, что им двигало, когда практически перед задержанием он всех собрал в лесочке в Колпино и принялся демонстративно жечь документы, предположительно на квартиры. Или тот же газовый пистолет с патронами – логичнее было самостоятельно его выбросить, но он почему-то поручил избавиться от оружия Никитину, а тот его припрятал и после задержания выдал нам.

Сам Крохин очень подробно, даже с излишними деталями, излагал все обстоятельства эпизода на Английском пр. Только от организации убийств открещивался, уверяя, что это было инициативой Зубова, а сам он якобы уже был поставлен перед фактом, после чего ему ничего не оставалось, кроме как избавляться от тел.

– Как всплыли эпизоды с убийством Волкова, а также брата и сестры Веткиных?

– При изучении документов, обнаруженных у юриста, помогавшего Крохину с оформлением квартир убитых. Волкова перед убийством тоже склонили к фиктивному браку.

С выявлением этих эпизодов первый, кому мы предложили дать признательные показания и сотрудничать со следствием, был именно Крохин, но он ни в какую. А вот Зубов и Зорин за это предложение ухватились. Мы еще не раз предлагали Крохину передумать, но тот отвечал категорическим отказом.

– Не все выявленные в ходе расследования обстоятельства выливаются в предъявление обвинения, но все же являются определенными штрихами к портрету фигуранта. В этом деле было что-то подобное?

– На одном из допросов Зорин рассказал, что Крохин якобы предлагал убить маленького сына Дмитрия Веткина, которому по наследству отошла квартира в Пушкине. Крохин оформил на себя от имени матери ребенка доверенность на полное распоряжение ее имуществом. Этот документ, как и протокол допроса Зорина, имеется в деле. По логике все, что оставалось, чтобы завладеть квартирой, продаже которой сопротивлялись органы опеки, – избавиться от ребенка, инсценировав несчастный случай. Это Крохин Зорину, со слов последнего, и предложил, но тот отказался. В связи с отсутствием какого-либо подтверждения этим показаниям вменять приготовление к убийству малолетнего у нас оснований не было.

– Для следователя обвинительный приговор суда – подтверждение качественно проделанной им работы. И все же, когда вы узнали о высшей мере для главного фигуранта, не возникло ли у вас чувства жалости к нему? Ведь в некотором смысле он получил пожизненный срок не без вашего участия…

–  Я думала об этом. Наверное, как всякий человек, не лишенный моральных принципов. Но наказание назначает суд, а не следователь. Да, порой чисто по-человечески мне бывает жаль подследственных, что им придется провести много лет за решеткой, хотя и заслуженно. Но Крохин таких чувств не вызвал. Мне было жаль не его, а убитых, особенно Веткиных, которых даже похоронить было некому.