– Давайте поговорим о насущном. Эта зима бьет все рекорды. Снег, сугробы, сосульки... Как поэт, вы видите в этом что-то прекрасное? 

– Конечно, зима – дело утомительное. И когда в конце августа мы расстаемся с летом, то на душе всегда грустно. Но зима тоже по-своему прекрасна! У меня есть строчки:

Боже, ты показываешь зиму

Мне, чехлы и валики ее,

Тишину, монашескую схиму,

Белый снег, смиренье, забытье.

И, организуя эту встречу,

Проверяешь десять раз на дню:

Неужели так и не замечу,

Чудных свойств ее не оценю?

Оценю, но словно против воли,

Еще как! – желанью вопреки,

Все ее чуланы, антресоли,

Где лежат платки, пуховики,

Все сады, парадные палаты

И застенок заднего двора.

Есть безумье в этом сборе ваты,

Меха, пуха, птичьего пера...

– Красиво. 

– Видна зима, согласитесь. В этом году нас даже просили сбрасывать снег с балконов, чтобы протечек не было (смеется). Но для меня вот что странно. Меня изумляет, что в Америке и Европе до сих пор не понимают одну простую вещь: Крым – одно из самых теплых мест в огромной заснеженной стране! Человек, живущий в Верхоянске, Томске или Новосибирске мечтает хотя бы летом отогреться, полежать на пляже, зайти в теплое море... Надо понять эту простую истину. Поживите в Петербурге, которому, в отличие, скажем, от Стокгольма, не досталось теплого дыхания Гольфстрима, я уж не говорю про Иркутск или Воркуту, поживите в январе – и поймете, почему Россия так полюбила Крым еще с потемкинских времен.

– Интересное объяснение. 

– Это чисто человеческое, а не политическое, экономическое или военное отношение к вопросу. Но давайте лучше о поэзии (смеется). Заодно вспомним, как любили Крым и писали о нем Батюшков, Пушкин, Фет, Мандельштам, Чехов, Толстой…

– Хорошо. Что у вас на повестке дня? Над чем сейчас трудитесь? 

– Такой вопрос задавать поэту, наверное, не стоит. Это прозаик обеспечен работой минимум на полгода. Задумал роман и работает над ним. А стихи пишутся ни с того ни с сего, по случаю. Как сказано у Пастернака: «И чем случайней, тем вернее слагаются стихи навзрыд». Поэт живет не по расписанию, у него бесплановое хозяйство. Но поэзия тем и хороша, что удивляет не только читателя, но и самого поэта. Я порой сам не могу понять, как написал то или иное стихотворение. Ощущение, будто тебе помогает кто-то сверху, подсказывает, водит твоей рукой.

– Вы сочиняете стихи уже более полувека и до сих пор чему-то удивляетесь?! 

– Да, это чувство удивления рядом со мной всю жизнь! Таинственное дело, загадочное, за это я и люблю поэзию. И разве я один? Стихи – это большое утешение для многих. Да, есть музыка, живопись, проза. Однако стихи еще с ломоносовских времен всегда оставались в России самым любимым видом искусства. Но сейчас я с большим огорчением вынужден признать, что поэзия ушла на периферию сознания. Иногда кажется, что о стихах совсем забыли.

– Поэты больше не популярны? 

– Поэтические сборники выходят крохотным тиражом. Моя первая книга была опубликована в 1962 году, – мне было 25 лет. Ее тираж составлял 10 тысяч экземпляров. Увы, сегодня 3 тысячи экземпляров считаются большим тиражом. Чувствуете разницу?

Не могу поверить, что в России стали меньше любить стихи. Мы живем стихами, вспоминаем их по любому поводу, твердим наизусть:

С милого севера в сторону южную…

Боже мой, как хорошо повторять

Эту строку, мне как будто не нужную,

Снова и снова, опять и опять…

Вот так неожиданно лермонтовская строка залетела в одно из моих стихотворений. Человек, живущий в России, не может представить свою жизнь без Лермонтова, Баратынского, Тютчева, Некрасова, Ахматовой... Без Пушкина. Хоть стреляйся, ей-богу! Нет, стихи у нас любят и в столице, и в провинции, но эту любовь надо поддерживать, она – одно из наших главных утешений.

– Поддерживать как? 

– Посмотрите, что сейчас показывают по телевизору. Там дрыгают ногами и ползают на четвереньках. Орут чуть ли не матом. Люди вытряхивают свою жизнь наружу на ток-шоу. Такие вещи звучат, которые даже на кухне не рассказывают... Так вот: можно было бы пустить на экран поэтов!

– А есть кого пускать? 

– Вы имеете ввиду, есть ли хорошие современные поэты? Есть. Но их почти никто не знает.

– Например? 

– Недавно я был в редакции журнала «Звезда» на вручении литературных премий. Среди награжденных был мой ученик и очень способный человек Давид Раскин. Еще есть Алексей Пурин, Александр Танков, Олег Левитан, Алексей Машевский... Все это очень талантливые авторы! Еще один прекрасный поэт – Иван Дуда. Но он, по-моему, уже несколько лет ничего не пишет. В глубине души я могу его понять. Нет отклика. Написал прекрасную книгу, а ее почти никто не заметил.

Увы, таких примеров перед глазами много, особенно в провинции. Назову Олега Клишина из Омска, Дмитрия Кантова из Владимира, Ирину Евсу из Харькова. Им пробиться еще тяжелее!

Не хочу жаловаться – это не в моих правилах и не в моем характере. Но приходится. Мне на самом деле очень досадно: оставить Россию без стихов – все равно, что нанести ей удар в спину.... Но я верю, что ситуация рано или поздно наладится. Иначе мы потеряем нашу страну.

– Как вы считаете, Петербург остается культурной столицей России? 

– Мне не очень нравится такой эпитет. Москва – тоже культурная столица. Да и любая деревня, в которой живет хотя бы один талантливый человек, будь то поэт, музыкант или художник, или просто любитель поэзии, имеет право на такую прибавку к своему названию.

В нашем городе огромное количество культурных людей. Но есть и те, кто абсолютно равнодушен к этой стороне жизни. И мне их жаль, потому что они лишают себя радости. Искусство дает человеку счастье и помогает ему в самые трудные минуты, как молитва верующему.

Французский философ Блез Паскаль, которого так ценил наш Федор Тютчев, иногда ставил перед собой стул, опираясь на него... Он боялся пропасти, которую ощущал где-то рядом с собой. Культура, позволю себе шутку, – это своего рода стул, за который мы держимся, а он спасает нас от падения в бездну. Кем бы мы были без искусства? Чем бы мы отличались от животных? 

– Считали, сколько стихотворений посвятили Петербургу? 

– Очень много (смеется). Наш город особенный. Его архитектура... Посмотрите на Смольный собор. Это же праздник! Средиземноморская волна, остановившаяся в своем беге – как будто она что-то увидела и задержалась…

А Таврический сад? Мне повезло, что я живу всего в двух шагах от него – это одно из моих любимых мест в городе! Кто только через него не проходил на знаменитую «Башню» к Вячеславу Иванову: Анненский, Блок, Ахматова, Гумилев, Кузмин... Вот кому надо там памятники поставить. Петербуржцам. А не Есенину, который в Таврическом саду, по-моему, никогда и не был.

– Кстати, о памятниках. В Северной столице до сих пор нет памятника вашему другу поэту Иосифу Бродскому. 

– Нет, значит, поставят! Но вообще я не любитель памятников и предпочитаю бронзовым – «нерукотворные». У меня даже есть стихотворение:

Как любит памятники маленький народ!

Все скверы бронзою уставлены, гранитом...

Понимаете, у нас столько замечательных людей, что всех в бронзе не отольешь! В противном случае город превратится в лавку древностей. Или антикварный магазин.

Тем более вы говорите, что нет памятника Бродскому. А Тютчеву есть? А Мандельштаму? А изумительному поэту Иннокентию Анненскому, который умер на ступенях Витебского вокзала? Тоже нет! Может, я и хотел бы видеть памятник Анненскому, но лучше бы на том же Витебском вокзале сделали эскалатор на второй этаж! Инвалидам и людям в возрасте очень трудно туда подниматься по лестнице с сумками и тележками. Вот это была бы настоящая забота о людях.

Кстати, у меня есть еще одно пожелание. Я, возможно, не прав и даже не знаю, стоит ли говорить об этом...

– Скажите. 

– Мне кажется, что город нужно красить в совершенно другие тона. Например, Смольный собор, который я уже упоминал, еще 15 лет назад был ярко-синим. Даже в самую ненастную погоду он говорил о счастье, о жизни, о любви к ней! Теперь он похож на едва заметное облако.

Нашему городу не хватает ярких цветов. Думаю, всех попутал Достоевский с его «Белыми ночами» (смеется). Федор Михайлович был уверен, что в один прекрасный день Петербург исчезнет, улетит, растворится. Этакий призрачный город. Ничего подобного! Нам с нашей осенней тьмой и зимними холодами так не хватает чего-то яркого, красочного. Петербургские архитекторы (Растрелли, Росси, Кваренги, Старов и другие) очень хорошо это понимали. Обратите внимание на гранитные парапеты набережных. Они не серые, а с красными прожилками (спасибо Фельтену!) и поблескивают даже зимой. Я бы очень хотел поговорить на эту тему с главным архитектором Петербурга. Вдруг он прислушается к моим доводам?

СПРАВКА 

Александр Кушнер родился 14 сентября 1936 года в Ленинграде. Русский поэт, автор около 50 книг. Лауреат многих литературных премий, в том числе премии «Северная Пальмира» (1995), Государственной премии России (1996), Пушкинской премии немецкого фонда Альфреда Тепфера (1999), Государственной Пушкинской премии (2001), Российской национальной премии «Поэт» (2005), Сербской поэтической премии «Золотой ключ» (2007). Поэт Иосиф Бродский говорил о нем так: «Александр Кушнер – один из лучших лирических поэтов ХХ века, и его имени суждено стоять в ряду имен, дорогих сердцу всякого, чей родной язык русский...».

КСТАТИ 

Поэт Александр Кушнер признался, что каждый день он получает на электронную почту огромное количество писем. Кто-то делится впечатлениями от его стихов, кто-то присылает свои стихотворения и просит дать профессиональный совет. 

«Я стараюсь отвечать на каждое письмо, потому что считаю это важным и нужным, – объясняет поэт. – Такая переписка уже давно стала неотъемлемой частью моей работы!».

НА ЗАМЕТКУ 

Александр Кушнер по-прежнему живет активной творческой жизнью. За последние несколько лет у него вышло сразу несколько книг: «О поэтах и поэзии», «Над обрывом» и книга избранных стихотворений.