Яндекс.Метрика
  • Марина Алексеева

Андриан Фадеев: «Якобсон жил в театре круглосуточно»

Театр балета им. Леонида Якобсона отмечает сразу два юбилея: 50-летие создания и 115-ю годовщину со дня рождения его основателя Леонида Якобсона

О продолжении традиций великого хореографа и о сегодняшнем дне труппы рассказывает художественный руководитель-директор театра, з.а. России Андриан Фадеев.

- Андриан Гуриевич, расскажите, как будете отмечать круглые даты? 

- Наш юбилей мы будем отмечать весь сезон. Непосредственно к 115-летию Леонида Якобсона мы, к сожалению, ничего подготовить не сможем, потому что будем на гастролях сначала во Франции, а потом в Италии. Но когда вернемся, это будет в мае, устроим гала-концерт, посвященный выдающемуся хореографу. Это важно, это наша святая обязанность, и главное – большое удовольствие для всей труппы.

30 ноября мы покажем премьеру спектакля «Жар-Птица» в постановке Дагласа Ли. Это абсолютно современный хореограф, работающий в очень необычной пластике. И в этом есть какая-то параллель с Якобсоном, который всегда славился своими экспериментами, ломал традиции, уходил от канона и взрывал балетное пространство.

- А вам самому доводилось танцевать в балетах, которые ставил Якобсон? 

- Я выпускник Академии русского балета им. А. Я. Вагановой, мы росли на хореографии Якобсона. Я был и Присыпкиным из «Клопа», и Гладиатором из «Спартака», и Юношей из хореографической миниатюры «Влюбленные». Это наше наследие, мы по крупицам собираем его, воссоздаём и передаём артистам, так сказать, из ног в ноги, стараясь сохранить индивидуальный почерк мастера. Это и есть преемственность, без нее нельзя.

- А каким был сам Леонид Якобсон? Какие его жизненные принципы вам наиболее близки? 

- Ему было трудно, он был гоним в советские времена. Но надо отдать ему должное, сумел создать театр, 50-летний юбилей которой мы сейчас отмечаем.

Якобсон жил тем, чем занимался. И жил в театре круглосуточно. Артисты, с которыми он работал, рассказывали, что он порой так увлекался репетиционным процессом, что тот мог продолжаться до двух ночи, когда уехать было очень трудно. И тогда они подводили часы на час вперед, чтобы он хоть чуть раньше закончил репетицию. Якобсон прожил очень сложную, но интересную жизнь. Жаль, что многие из тех движений, которые не были засняты, восстановить сегодня практически невозможно.


- Еще не так давно вы были премьером в Мариинском театре, а сейчас руководите театром им. Якобсона. Как вам дался переход к этой новой сфере деятельности?

- Они очень разные. Когда после спектакля я выходил из театра, то мог до следующей репетиции или представления не думать о нем. А сейчас на все сто процентов отключиться от работы мне никогда не удается, потому что я отвечаю за все. И не только за все партии, но и за декорации, за свет … и даже за лошадь Дон Кихота, которая появляется на сцене.

- Эта новая позиция сложнее прежней? 

- Балет – это искусство молодых. Удел каждого артиста после сорока - сидеть и радоваться этому празднику из зала. Я ушел в 33 года, хотя еще мог бы танцевать и даже совмещать эти два направления. Что я и делал первые полгода, совмещая работу в Мариинском театре и службу здесь. Но на двух таких стульях было, конечно, не усидеть. Если ты хочешь серьезно чем-то заниматься, ты занимаешься только этим. Поэтому я открыл другую страницу этой книги, не менее интересную, не менее трудоемкую и не менее творческую.

- А не возникает желания самому станцевать, показать, как надо? Ведь вы неоднократно говорили о том, как важно донести драматургический смысл произведения до зрителя. 

- Я и показываю, в зале практически не сижу, просто не могу сидеть. Каждый балет мы репетируем часами, потому что я всегда задаюсь вопросом, что хотел сказать автор?
Мы все, выходя на сцену, обязаны попадать в пятую позицию, когда танцуем классику. Мы обязаны вертеть фуэте, если они были поставлены. Это самой собой разумеется. Ты просто не имеешь права выйти на сцену, если этого не делаешь. А вот наполнить эту партию так, чтобы на тебя было интересно смотреть, чтобы у тебя была мысль в глазах, – это самое важное. Законы балета, театра никто не отменял. Это всегда должно быть зрелищно, интересно публике, трогать душу.

Наш театр – академический, государственный. Мы первые, кто должен соответствовать профессиональным критериям, следовать традициями классической школы. И с огромным уважением относясь к этому наследию, быть всегда открытыми для чего-то нового, яркого, нетрадиционного. Делать все, чтобы балет для зрителя был всегда интересным театральным зрелищем.

- Вы родились в танцевальной семье. Ваша супруга – Александра Гронская – тоже балерина. А дети хотели бы пойти по вашим стопам? 

- Старшему сыну уже 14 лет, и он с самого начала не собирался в балет. Но мы не расстраиваемся: пусть выбирает то, к чему лежит душа. А младший – кто знает? Вот я, например, всегда мечтал о балете, хотя мама, как и большинство балетных людей, моего решения не одобряла. Потому что это не только талант, но прежде всего труд, труд и еще раз труд. Ну и, наверное, немного удачи. Век артиста балета короток, поэтому, когда я после выпуска из Академии входил в театр, всегда знал, что надо уйти вовремя. Хотя некоторая несправедливость в этом, конечно, есть. Ты постиг свое тело, у тебя есть профессионализм, есть опыт, есть все, чтобы идти дальше, - а тебе уже нужно уходить. И иметь для этого смелость. Не цепляться за последний спектакль, как это делают многие, а уйти на пике.

- А для вас, что значит балет? Для Якобсона, как вы отметили, это был образ жизни. 

- Я бы, наверное, обобщил балет с театром. Когда ты идешь в театр, то выбираешь в афише спектакль, покупаешь билет, ждешь этого действа, готовишься к нему. Потому что театр трогает душу, заставляет думать, смотреть на жизнь под другим углом. Приходя туда, ты хочешь интеллектуального, эмоционального удовольствия. Надеешься встретиться с чем-то ярким и талантливым. Поэтому я очень хочу, чтобы зрители, которые приходят на наши спектакли, приходили бы на событие. Приходили в Театр с большой буквы.

Закрыть