Все два часа беседы с очаровательной Кристиной Кузьминой мы почти непрерывно смеялись, хотя тема совсем не располагала к веселью. Очаровательная голубоглазая актриса – сплошной позитив, юмор, энергия и любовь. И у нее рак – уже второй за ее недолгую жизнь.

Она родилась в Ленинграде 38 лет назад. Красивая счастливая девочка из интеллигентной семьи. И дальше тоже все шло как у хороших ленинградских девочек: школа, музыкальная школа, детский музыкальный театр имени Виктора Резникова, в подростковом возрасте – работа моделью в известных агентствах, съемки в рекламных роликах, приглашение стать «лицом» телеканала «Петербург». Потом учеба в знаменитой СПбГАТИ, театр имени Ленсовета, затем в 2008 году и до сих пор - Академический драматический театр имени В. Ф. Комиссаржевской.

В этом же 2008-м году Кристина вышла замуж за режиссера Дмитрия Месхиева, спустя 2 года родилась дочка Агриппина. И почти сразу началась семейная драма, продолжавшаяся несколько лет. Кристина предполагает, что именно личная трагедия вместе с огромным валом работы стала причиной ее заболевания, неким последним ударом, который ослабленный душевными и физическими переживаниями организм не выдержал. Кристина это называет «нашими внутренними войнами с самим собой». Ученые не отрицают и такую природу возникновения опухоли.

«Я сразу поняла: это – не «авось, пронесет» 

«Когда первый раз заболеваешь, потом справляешься с болезнью, то есть ощущение победы. Но когда спустя пять лет болезнь появляется снова, то ты понимаешь, что «победить рак» - это звучит слишком пафосно, - задумчиво говорит Кристина. – Есть ли страх? Есть, конечно. Но я не хочу его так воспринимать, потому что это чувство не позволяет развиваться. Скорее, не страх, а какое-то недоверие к происходящему. Если рак может быть во второй раз, то может быть и в третий, и в пятый?..».

Кристина рассказывает, что опухоль обнаружила случайно. Однако будучи совсем не мнительной, почему-то в тот раз сразу поняла: это – оно, нехорошее. Побежала по врачам, ее поднимали на смех: ну какой рак, зачем вам маммография, вам – всего 33 года, этого не может быть! Но когда анализы все же сделали, подозрения подтвердились. Потом начался стандартный путь ошалевшего от страха и неведения человека: к одному врачу, к другому, третьему. Где-то известной актрисе сразу же заламывали такую сумму, которая была неподъемной. Где-то пугали: у вас все так плохо, что просто ужас.

«Мне казалось, что врач должен вселять надежду, а не твердить: «Все плохо, впереди – могилка». Были и такие доктора. И при этом мне звонили врачи из каких-то других городов, приглашали на лечение. Была мысль поехать за границу, в Германию, но я представила, как буду одна в чужой стране… А потом я вышла на Городской онкологический диспансер на проспекте Ветеранов, на Алексея Георгиевича Манихаса. А он такой веселый, оптимистичный, и зовут его как моего папу. Алексей Георгиевич посмотрел меня, мои анализы, и просто сказал: «Будем лечиться».

Уже наученная предыдущим горьким опытом, Кристина поинтересовалась, сколько это будет стоить. Доктор Манихас возмутился: «У нас медицинская помощь бесплатная». И, как говорит Кристина, ни разу не обманул.

Если скажешь – конец, то конец наступит 

Второй рак случился спустя 5 лет, совсем недавно. Она говорит, что это именно второй рак, а не рецидив того, вылеченного. И ее доктора склоняются к такому же мнению. Когда лечилась второй раз, химию организм воспринимал очень тяжело. И настал момент, когда лейкоциты так упали, что Кристина не могла даже встать с кровати. А ведь ни спектакли, ни съемки в других городах никто не отменял. И оставалась еще маленькая дочка, семья, дом. Доктора спасли и в этот раз: дали какое-то чудо-лекарство, Кристина улетела в Москву – снова работать.

«Когда мне сделали операцию, Алексей Георгиевич Манихас буквально выкинул меня из больницы на второй или третий день, сказал, чтобы пришла в понедельник. Ну, я пришла домой, и сразу началось: уборка, стирка… Я пришла к нему и начала жаловаться, что даже отдохнуть не успела после такой операции! А он говорит: «И не надо! Никакого больничного, выходи на работу! Если дашь себе возможность скиснуть и умереть, то организм однозначно воспримет такой сигнал и … умрет. А у тебя нет времени на то, чтобы загнать себя в угол», - говорит Кристина и улыбается.

Она вообще очень часто улыбается. Даже когда говорит такие вещи: «Я не знаю, что будет дальше, но знаю, что очень многое надо успеть. Самое страшное – остановиться. Надо все время двигаться, особенно это важно для тех, кто столкнулся с онкологией. Мне сейчас жалко терять любые проекты, мне даже жалко терять время на сон… Если скажешь себе – конец, то действительно будет конец. Бывает, что я только к полуночи вспоминаю, что очень плохо себя чувствую…».

Без сплетен и интернета 

Спрашиваю у нее, почему она решила не делать тайны из своего диагноза.

«Знаете, в отделении я увидела очень много молодых женщин, девушек. У подруг спрашиваю: когда ты была у маммолога, просто у врача? Не ходят, а потом встречаются … в отделении. Я хочу сказать, что рак не делает тебя ущербной, дефективной, недоженщиной. И это понимание для общества должно стать нормальным, чтобы перестали тыкать пальцем в инвалидов, отворачиваться от детей с ДЦП. Но пока люди предпочитают закрывать глаза, и пока они их закрывают, всегда останется шанс оказаться в положении того, на кого так старались не смотреть».

Она говорит, что многие, как ни странно, от нее отвернулись, как только узнали про ее диагноз. «Круг общения значительно поредел, это удивительно. Те, кого я считала друзьями, исчезли, а кого я почти не знала, кому нет до меня никакого дела, посылали деньги, поддерживали. Но далеко не все. Боятся? Наверное, да. Боятся на себя ЭТО перетянуть. Но рак же так не перетягивается, это не ветрянка и не корь. И мужчины, я знаю, часто бросают своих женщин».

Кристина уверена, что психологи в онкологических клиниках должны быть обязательно. У нее тоже были моменты абсолютного отчаяния, но всегда находились люди, которые поддерживали. Кроме того, у нее есть дочь, ради которой она не имеет права раскисать. Но Кристина очень сильная, это видно. И смелая, хотя и признается в обратном: «Это правда страшно. Но я не люблю, когда дополнительно стращают, зачем? Нужны люди, которые будут вселять в тебя огонь жизни. Есть рядом близкие, родные, есть мои ангелы-хранители Алексей Георгиевич Манихас и Роман Николаевич Бабешкин. Это – настоящие врачи, люди с большим сердцем. Как они носятся с этими бабульками на отделении, а у нас ведь тысячи вопросов, и со всеми надо поговорить, всех успокоить. Хотя раньше я их боялась до умопомрачения, в кабинет к Манихасу заходила как к директору школы…».

А вот чего не надо делать ни в коем случае после постановки диагноза – так это лезть в интернет за «дополнительной информацией» и получать ее же в многочисленных очередях. «Я сижу как-то в очереди к онкологу и слушаю разговоры тетушек… А они все такие крупные, упитанные… И вот они рассказывают, что одна поправилась на 33 кг, другая – на 38 кг после приема таблеток, которые и мне надо принимать целых пять лет. Я это слышу и начинаю рыдать: «Как потолстею на 33 кг? Мне нельзя, я – актриса, у меня – типаж!». Так зареванная и захожу к доктору. Он спрашивает, чего я реву, я объясняю. А он как рявкнет: «Да потому что жрать меньше надо! Они, тетушки эти, начинают есть как на убой, а себя утешают тем, что с едой лучше себя чувствуют. Не надо жрать и слушать их трепотню – и не потолстеешь!».

Так что не надо слушать то, что говорят в очередях у онколога. И первым делом закрывать интернет.

По другую сторону баррикад 

В семье Кристины никогда ни у кого по женской линии не было такой онкологии, она, получается, первая. Но если бы знала, что это - наследственное, поступила бы как Анджелина Джоли?

«Я раньше думала про нее, что она – сумасшедшая. Как же так можно, когда еще ничего нет, все себе отрезать? Сейчас я бы, наверное, сделала так же. Пластикой сейчас можно все исправить, а себя обезопасишь от риска…».

Кристина говорит, что сейчас вообще очень изменилась. Болезнь ее изменила. «Я всегда участвовала с удовольствием в благотворительных историях – когда артисты выступают на вечерах в поддержку. Недавно меня тоже попросили выступить. Я вышла и вдруг увидела все это со стороны: вот в зале сидят люди, кого-то привезли на каталке, кто-то под капельницей, им плохо и холодно, потому что организаторы не догадались прогреть помещение, а больным нельзя простужаться. И тут выходят такие красивые артисты в нарядах и начинают говорить какие-то банальные пустые слова… Я вышла на сцену и вместо выступления все это высказала… Не знаю, что на меня нашло. Хотите помочь больным – помогите деньгами, лекарствами. И еще меня просто выводит из себя вопрос: «Чем тебе помочь?». Не надо спрашивать, просто помоги. Дай денег, потому что больной человек не может работать, а деньги нужны на лекарства, на жизнь. Просто возьми за руку и своди погулять. Отведи моего ребенка в кино. Сходи в магазин. Прибери квартиру. Я раньше тоже была такая. Пока не поняла…».

Кристина отказывается от участия в большинстве популярных шоу на телевидении, куда ее заманивают даже обманом. Обещают разговор о творчестве – а заканчивается все попытками выведать сплетни о бывшем муже или разговорами о ее болезни. Она считает, что и так найдутся те, кто скажет гадости.

Кристина сейчас в прекрасных отношениях с бывшим мужем Дмитрием Месхиевым, они наконец-то полностью помирились и поняли друг друга. Видимо, надо было, чтобы прошло время. «Что ждет меня дальше? Я бы хотела родить еще одного ребенка, но пока врачи не разрешают. У меня в планах два кинопроекта, спектакли в Комиссаржевке. Но я не строю особых планов, стараюсь жить сегодняшним днем, беру его по максимуму. Вот, сделала новую татуировку. Мне так нравится жить и так не хочется умирать. Я очень люблю жизнь, она прекрасна. Видимо, это надо было понять, заболев».

КОМПЕТЕНТНО 

Алексей Манихас, заведующий хирургическим (маммологическим) отделением Городского клинического онкологического диспансера: 

«Опухолевый процесс – это болезнь человека, а у каждого она – своя. Играют роль и наследственные факторы, а подпитывается опухоль отношением человека, его психологией, и в общении с ним необходимо найти золотую середину. И все эти факторы складываются в методы лечения. Конечно, доктору лучше, когда пациент жизнерадостный. Как говорится, когда доктор сыт, то и больному легче. Позитивный настрой, конечно, влияет. Бывает, когда мы все делаем правильно, у человека все шансы выжить и жить, а он идет и умирает. Все люди сильные, просто не все об этом знают. А вот как заставить себя в это поверить – в этом и состоит задача доктора».