Популярный актер Андрей Федорцов рассказал о том, кто дал ему путевку в кино, почему антреприза – это не всегда плохо и за что он не любит дилетантов в профессии.

– Андрей, недавно на сцене Театра эстрады им. Аркадия Райкина спектаклем «Феномены» вы отметили 50-летний юбилей. Развейте сомнения: вы по-прежнему петербуржец или житель Москвы?

– Скорее – житель России. Потому что полнедели я живу в Москве или в другом городе, а полнедели – в Питере. А вообще, прописка у меня петербургская. Хотя многие удивляются, почему я еще здесь. Когда Дима Нагиев покупал дом под Москвой, он заманил туда Игоря Лифанова и все звал меня. Но Москва – не мой город, а вот Петербург – мой, я так чувствую.

– Но говорят, вся работа – в Москве…

– Да я и так из театра не вылезаю. А в кино, если хороший фильм, бесплатно пойду. У моего директора Ани есть специальная папка. Если посмотрите, через каждые 2-3 дня – предложение: реклама, концерт, выступление, сериал. Но я уже все сыграл. А по поводу предстоящего вопроса скажу: Гамлета я сыграю только двухсоткилограммового, как было изначально в шекспировском театре. Тогда сразу станет понятно, почему этот человек, зная, кто убил его отца, все время сомневается. Но, говорят, публике это будет неинтересно.

– Зато Вася Рогов из «Убойной силы» до сих пор интересен зрителям. Наверное, именно эта роль дала вам путевку в жизнь?

– Нет, в первую очередь это Дмитрий Астрахан. Он взял меня на курс, и практически сразу я стал играть в Театре Комедии. Работал с Демьяненко, Равиковичем, Мазуркевич и другими титанами. Потом были фильмы «Все будет хорошо», «Ты у меня одна», «Брат». И уже после этого Евгений Татарский взял меня в «Убойку».

Это была очень серьезная работа. Когда мы снимали сериал, Константин Эрнст нам звонил домой и разговаривал о роли. У нас были лучшие режиссеры, операторы, художники, артисты. Мы все обсуждали и полностью были готовы к съемкам. Это было настоящее творчество. Я там такую школу профессионализма прошел! А сейчас, когда присылают сценарии, меня иногда просто выворачивает от дилетантства. Когда надо снять два десятка объектов за один день, какая тут репетиция? Сериал порой снимается быстрее, чем секс кролика с крольчихой. Это никому не нужно, это надо прекращать на уровне правительства.

– Вот и антрепризу часто называют халтурой.

– Сейчас много антрепризных спектаклей, в том числе и наших, которые намного качественнее, чем в государственных театрах. Если вы поинтересуетесь, когда там появился новый спектакль и через какое время он закрылся, то поймете. А у нас всегда аншлаг. Я даже снимаю афиши на телефон, где написано: билетов нет. Мне говорят: значит, у вас конъюнктура? Но никто не говорит про спектакли, с которых народ уходит рядами. Так где конъюнктура, а где искусство? У нас хорошая драматургия, прекрасные костюмы, артисты тратят свое сердце на все 100%!

Мы спектакль «Любовник» репетируем год и 4 месяца. Наш девиз – пока не сделаем хороший спектакль, его не выпускаем. 98% зрительских отзывов у нас положительные, могу уже толстую книгу издавать.

– А дружба с теми, с кем вместе снимались, продолжается?

– Все пошли разными дорогами, хотя отношения поддерживаем. Сейчас очень переживаю за здоровье Евгения Леонова-Гладышева. Это отличный актер. В «Убойке» есть серия, где я всегда плачу. По сюжету, у его героя ранили жену, он заходит в автобус… И это такая внутренняя драма, такой высший пилотаж. Есть еще несколько тяжеленных сцен, которые он сыграл гениально. У него просто фантастическое погружение в роль, сумасшедший диапазон. Даже взять маленький эпизодик с Васей Векшиным («Место встречи изменить нельзя». – «ПД»). Любой студент театрального вуза знает, что мертвеца или пьяного сыграть труднее всего. Можно умереть так, как обычно умирают люди, но это будет документальное кино. Можно красиво умереть, как это делают в американских фильмах. А он умер по искусству, по профессии. И веришь ему, и очень жалеешь. Это высококлассный артист, который играет эксцентрично, тонко, легко. Жаль только, что его мало снимали.

– Может, проблема некоторых артистов в том, что за ними закрепилось определенное амплуа?

– Я вообще бы запретил слово «амплуа», потому что этим вы оскорбляете артиста.

Вот, говорят, Евстигнеев, Папанов, Леонов – комики. Ну какие они комики? Если ты только герой-любовник, значит, ты плохой артист. Ты должен, как считал Евстигнеев, телефонный справочник сыграть. Даже собачку говорящую, как Хабенский любит говорить. Я вот, например, могу сыграть высокого человека, если меня не мерить.

Когда Дима Нагиев пригласил меня в «Прапорщика Задова», все говорили: ерунда, кривлянье. Нет. Гурченко сама позвонила (я присутствовал при этом) и спросила: «Можно, я у вас поработаю?» Она суперпрофессиональная актриса. А некоторые московские актеры приезжали, смотрели и уезжали… Не все летчики, кто водит «Боинг», восьмерочку-то смогут сделать на спортивном самолете.

– Говорят, что эксцентрикой вообще мало кто владеет.

– Надо удивлять своей профессией, а не прятаться за эпатаж или ненормативную лексику. Есть театры, у которых свой зритель. Мы даем спектакли на разных площадках. Взять, к примеру, площадь трех вокзалов в Москве. Страшно тяжелая сцена, потому что в зале в основном люди, ждущие поезда.

Однажды вижу, в первом ряду сидит, вальяжно развалившись, мужчина и не отрывает взгляда от своего телефона. Я говорю артистам: «Видите этого человека? Все внимание на него». И вот он потихоньку подтягивается в кресле, потом убирает телефон и начинает смотреть на сцену.