Сегодня в Санкт-Петербургском городском суде присяжные, слушавшие дело предполагаемой банды, члены которой под видом спецназовцев нападали на перевозчиков наличности сомнительного происхождения, уйдут на вердикт. Сейчас главный вопрос даже не в том, с каким решением они выйдут из совещательной комнаты, куда удалятся совсем скоро, а в том, когда.

По имеющейся информации, сотрудники храма Фемиды, учитывая количество вопросов, которые будут поставлены перед присяжными (до утверждения окончательного варианта вопросного листа их насчитывалось 160), «забронировали» для работы заседателей и завтрашний день. Однако есть серьезные шансы, что старшина коллегии огласит вердикт по этому громкому делу уже сегодня.

Судебный марафон

Дело девяти предполагаемых налетчиков поступило в суд в начале сентября 2016 года, спустя 3 месяца после того, как десятый фигурант Александр Громов выслушал свой приговор. Заключенная им сделка со следствием, ходатайство о рассмотрении дела в особом порядке без исследования доказательств, а также отсутствие, в отличие от «коллег по цеху», в финальном обвинении статьи о бандитизме обернулись скромными 6 годами колонии строгого режима. 

С остальными фигурантами на такой быстрый исход никто не рассчитывал, особенно когда пятеро обвиняемых, включая предполагаемых лидеров преступной группы бывшего сотрудника ЧОПа Игоря Хлудкова и Виталия Самсонова – брата экс-игрока «Зенита», потребовали присяжных.

На первом заседании по существу после оглашения предъявленного фигурантам обвинения только Глотов частично признал свою вину. Остальные либо заявили о невиновности, либо отказались высказывать позицию.

Всего по делу было проведено около 60 заседаний, и только 2 недели назад процесс добрался до прений. Задолго до этого момента все запасные присяжные сошли с дистанции. Каждый день мог стать последним: если хоть кто-то из оставшихся заседателей не явился бы на очередное заседание, коллегию пришлось бы распускать, собирать новую и слушать дело по второму кругу. Поэтому когда бывший телохранитель Игорь Хлудков вдруг перед прениями решил сменить адвокатов, которые, разумеется, потребовали время на ознакомление с делом, в этом усмотрели своего рода тактический ход.

Прения растянулись на два заседания и в общей сложности продлились около 10 часов, львиную долю которых присяжные слушали речи обвиняемых и их защитников, старавшихся убедить коллегию в надуманности обвинения и отсутствии доказательств. Государственному обвинителю Денису Ожиндовскому, в свою очередь, потребовался лишь час на то, чтобы напомнить присяжным обо всех инкриминируемых подсудимым преступлениях, а также попытаться разметать защитные версии каждого фигуранта.

Эпизоды и версии

По версии следствия, 20 ноября 2012 года, устроив искусственное ДТП на Шафировском проезде, Виталий Самсонов, Игорь Хлудков, Андрей Карпов, уже осужденный Александр Громов и двое находящихся в розыске лиц напали на троих перевозчиков «черного нала», завладев в общей сложности 9 миллионами 615 тысячами рублей. Передвигавшиеся в автомобиле потерпевшие после столкновения с угнанным БМВ с поддельными номерами якобы получили от водителя и пассажиров «немца» незначительные телесные повреждения, после чего лишились коробок с деньгами, которые им выдали в почтовых отделениях.

Согласно материалам дела, Карпов и Громов ранее работали в ООО «Балтийская звезда», на перевозчиков которого и было совершено нападение. Аргументы, которые высказывали обвиняемые и их защитники, должны были заронить в умах присяжных вопрос: «А был ли мальчик?» Для этого, в частности, были пущены в ход сделанные спустя годы после происшествия заключения судмедэкспертов об отсутствии у потерпевших повреждений, которые, по словам прокурора, не могли быть выявлены с учетом прошедшего срока. Также коллегии предлагали задуматься, почему же сразу после налета потерпевшие говорили, что у них ничего не пропало и напали на них лица славянской внешности, а спустя несколько лет в деле стали фигурировать миллионы и люди в масках. И что же это, мол, вообще за деньги такие, если об их исчезновении заявляют лишь годы спустя. И вообще, не умыкнули ли денежки сами курьеры, а потом все свалили на неких разбойников.

«Думаю, для всех очевидно, что деньги, которые получались в почтовых отделениях, явно отдают душком. На это и был расчет нападавших, что по этому поводу потерпевшие не будут обращаться в правоохранительные органы. Но вопрос о легальности происхождения этих денег нас не интересует. Для нас самое главное, что были похищены чужие деньги», – расставлял акценты Денис Ожиндовский.

По каждому эпизоду гособвинитель напоминал, что на следствии многие из сидящих на скамье подсудимых давали признательные показания, которые оглашались присяжным либо показывались, если были записаны на видео. Защита же, в свою очередь, предлагает воспринимать их как вынужденные, намекая на оказанное давление.

Особый почерк

Свой артистичный почерк группа, со слов гособвинителя, разработала к осени 2013 года, когда в аэропорту Пулково-2 было совершено нападение на гражданина Азербайджана, привезшего в Петербург в обычном чемодане 2,5 миллиона долларов.

«Под видом работников правоохранительных органов они инсценировали задержание. Отличный способ! Им можно сразу добиться нескольких целей. Во-первых, при такой схеме практически полностью исключается возможность сопротивления со стороны лиц, которые подвергаются "задержанию". Во-вторых, он позволяет совершать разбойные нападения даже в самых людных местах, при этом не вызывая сомнений у случайных очевидцев в правомерности происходящего. Ну и в-третьих, за счет использования спецодежды, масок, поддельных госномеров удается достичь высокой степени конспирации», – пояснял Денис Ожиндовский.

Он напомнил, что среди участников «спектакля» был даже «прокурор», роль которого, по версии следствия, играл Павел Григорьев – в ту пору действующий сотрудник отдела «Тайфун» спецназа УФСИН по СПб и ЛО. Якобы именно он, выбегая в синем кителе, бросал опешившим прохожим фразу: «Работает комитет!» 

Призвав не оценивать чистоту денег, ввезенных в Россию из Объединенных Арабских Эмиратов, гособвинитель предположил, что у обвиняемых был в связи с этим свой расчет.

«Не случайно потерпевший Магомедли обратился в правоохранительные органы по поводу совершенного разбойного нападения только спустя 2 недели», – пояснил прокурор. И напомнил, что, со слов потерпевшего, капитал достался ему от покойного дедушки, а все документы, подтверждающие легальность происхождения денег, якобы находились в том самом чемодане, который и сперли.
  
Как пояснял прокурор, одни из предполагаемых членов преступной группы входили в группу наблюдения, другие играли роль «спецназовцев». Каждое преступление готовилось предельно тщательно и со знанием дела, благо что в банде, по версии следствия, был даже оперативник уголовного розыска. «Высокой степенью организации» прокурор объяснил и слова защиты о том, что преступление не попало в поле зрения камер наблюдения.

Алиби обвиняемых, в частности того же Григорьева, который, с его слов, был в тот день в поликлинике, прокурор призвал поставить под сомнение, напомнив также, что в тот момент, когда Павел Григорьев якобы был в кабинете врача на набережной Фонтанки, с его телефона в районе проспекта Энгельса был совершен исходящий звонок на номер Виталия Самсонова. А уже после налета, в момент, когда Григорьев якобы был дома на проспекте Просвещения, телефон трезвонил в Шушарах, где, как напомнил Денис Ожиндовский, обвиняемые ждали машину, которая должна была забрать оружие, позже обнаруженное у Григорьева на даче вкупе с потожировыми следами и отпечатками пальцев некоторых обвиняемых.

«То, что в своих показаниях на следствии Зухин, Карпов и некоторые другие заявляли о том, что думают, что работали на коллекторскую фирму, не может вызвать ничего, кроме улыбки. Коллекторская фирма, которая под видом задержания в масках, в одежде спецназа, да еще с использованием ряженого прокурора осуществляет захват должника, – ну кто в это поверит?» – иронично отмечал гособвинитель.

Единственным, кто оказался лишен возможности выступить в прениях со своей версией, стал Георгий Зухин, поскольку председательствующий судья Галина Пономарева в свое время удалила его до конца прений.

Финальные эпизоды

В таком же стиле, по версии следствия, было совершено похищение бизнесмена Мигулева 28 мая 2014 года, которого люди в масках якобы вывезли на дачу Григорьева и там требовали перевести на некий счет 100 миллионов рублей. Согласно материалам дела, бизнесмена отпустили, как только он пообещал расплатиться. Тут только Глотов, выполнявший роль водителя-наблюдателя, стоял на своих показаниях, согласно которым, он считал, что таким нетрадиционным способом – через похищение – его знакомый Громов, с которым он познакомился через Григорьева, пытается получить деньги с должника. От участия в прениях он, правда, отказался, доверив это адвокату.

«Сторона защиты пытается поставить под сомнение сам факт похищения Мигулева. Если вы считаете, что вообще не участвовали, зачем оспаривать сам факт? Не понимаю. Но у меня вопрос: а зачем Мигулеву придумывать историю о собственном похищении?» – продолжал развивать версию обвинения и парировать аргументы защиты прокурор.

Еще один большой куш – в 1,5 миллиона долларов – группа, по версии следствия, получила 15 июня 2014 года, напав на перевозчиков нала в районе Пулково. Это единственный эпизод, под которым подписался Виталий Самсонов, пояснивший при этом, что имела место инсценировка.

«К моему подзащитному обратились с просьбой инсценировать похищение денежных средств, чтобы потом получить деньги со страховой компании, и он в это "вписался". Вот и все. В остальных эпизодах он вообще никак не был задействован, доказательств этому – море», – поясняла по окончании первого дня прений защитник Виталия Самсонова известный адвокат Марина Белинская.

Вступившие в процесс адвокаты из столицы, принявшиеся защищать Игоря Хлудкова, предложили присяжным внимательнее присмотреться к своему клиенту. Мол, если для всех присутствующих очевидно, что обвиняемый, страдая серьезным недугом, никак не может прекратить непроизвольные резкие движения головой, то почему же тогда на такую четкую примету не указал никто из потерпевших и свидетелей.

Присяжным предстоит ответить не только на вопросы о виновности, но и о том, заслуживают ли признанные ими виновными фигуранты снисхождения. От этого будет зависеть мера наказания, которую по итогам вердикта будет определять суд.

Комментарии защиты

«Мы настаиваем на невиновности по всем эпизодам» – Алексей Белоусов, адвокат Игоря Хлудкова:

– Фактически все обвинение моего подзащитного строится на показаниях одного человека, которого на скамье подсудимых нет. По нашей версии, это был оговор: никто из потерпевших Игоря Хлудкова не видел, в суде обвиняемые отказались от дававшихся на следствии показаний, сказав присяжным, что моего подзащитного там не было. У него есть алиби по всем предъявленным эпизодам, его генетические следы нигде не обнаружены. В прениях мы с коллегой так и отразили, что ни по одному эпизоду, ни в одном доказательстве конкретно нет виновности Хлудкова, что именно он был в таком-то месте и что-то делал. Мы проанализировали материалы дела. Если на следствии представлялась одна картина, что все фигуранты виновны, то в суде перед присяжными, я считаю, это уже выглядело совсем иначе и вся мощь предъявленного обвинения по многим эпизодам не подтвердилась. Так что мы настаиваем на невиновности Игоря Хлудкова по всем эпизодам.

«Это уникальный случай для суда присяжных» – Ася Борзова, адвокат Георгия Зухина:

– Моему подзащитному предъявлено обвинение в разбое, при этом ни одного доказательства, кроме самооговора Зухина на стадии следствия, в деле нет. Уникальный случай, особенно для суда присяжных. Обычно любой фигурант, которого следствие привлекает по делу, понимая, что тот выполнял в преступлении некую роль, своими показаниями привносит в дело какую-то ранее неизвестную информацию. Георгий Зухин, задержанный на полгода позже остальных, не привнес ничего. Он лишь где-то согласился с показаниями, данными ранее задержанными. Согласно нашей позиции, когда мой подзащитный отказался дальше подтверждать версию следствия, ему вменили участие в банде.

Напомню, Уголовный кодекс РФ определяет банду как вооруженную устойчивую группу лиц с тесными связями между собой, заранее объединившихся с целью нападения на людей и организации. При этом мой подзащитный никого в этой так называемой «банде», кроме Виталия Самсонова, супруга которого дружит с женой Зухина, даже не знал.

Если все, что касается обвинения в разбое, можно обсуждать и прояснять в ходе судебного процесса, то вменение и поддержание в суде обвинения в бандитизме – беспрецедентный случай, потому что моему подзащитному вменяется… однодневное участие в банде. Следствие говорит: Зухин вступил в нее, совершил разбой и на следующий день вышел. А как это было зафиксировано? Вообще, что значит вступление в банду? Какой-то ритуал проводится? Между тем, напомню, даже не всякое пособничество каким-то преступным действиям делает человека участником банды.

На мой взгляд, следствие даже не попыталось ничего сконструировать, чтобы выдать убедительную версию вины Зухина. Про него, видимо, забыли в каком-то смысле, считая, что своим самооговором он уже предрек свою судьбу. Но я надеюсь, что это не так.