В музее Анны Ахматовой прошел вечер памяти, посвященный дню выхода печально известного постановления ЦК коммунистической партии о журналах «Звезда» и «Ленинград». Именно это постановление, жертвами которого в частности стали Михаил Зощенко и Анна Ахматова, положило начало изгнанию из советской литературы «непролетарских писателей».

Коммунальная квартира в бывшем дворце

В саду Фонтанного дома раздаются звуки фортепьяно. Посетители музея неспешно прогуливаются по аллеям, разглядывая многочисленные мемориальные доски. Сложно поверить в то, что некогда для Анны Ахматовой это источающее спокойствие место стало «личной Бастилией».

В двадцатые годы XX века в одном из флигелей бывшего Шереметьевского дворца располагалась коммунальная квартира, где в одной из комнат жила Ахматова со своим гражданским мужем – известным искусствоведом, сотрудником русского музея Николаем Пуниным.

«Квартира просуществовала с 1922-1952 год и была выдана Пунину в качестве служебного жилья. Именно тогда дворец был превращен в музей дворянского быта и поэтому квартиры здесь раздавали людям, связанным с искусством», - рассказывает экскурсовод Елена Джумук. И конечно судьба Анны Андреевны теснейшим образом переплелась со всеми обитателями этой квартиры.

«А этой машинкой можно было бы убивать»

В 1935 году Лев Гумилев и Николай Пунин были арестованы одновременно в этой квартире. Донос, на основании которого они были задержаны, написал сокурсник Льва Гумилева некто Аркадий Вовин. Он тогда часто бывал у них в гостях и скорее всего был не случайным приятелем, а специально приставленным человеком.

В кабинете Пунина сотрудница музея обращает внимание на старинную камеру, стоящую на штативе в углу комнаты. Как выяснилось, у этой вещи своя история. Роковым стало увлечение Пунина фотографией.

«Однажды делая снимки гостей и домашних» - рассказывает она. «Он пошутил про громкость сигнала автоспуска, сравнимого разве что с выстрелом из пистолета: «А этой машинкой можно было бы убивать». Все бы ничего, но перед этим он отпустил какую-то шутку о Сталине и это попало в донос». 

В ночь после этого ареста в печи Ахматова сжигала семейный архив, чтобы скрыть любые свидетельства о своем дворянском происхождении. А на утро с помощью Булгакова, Пастернака и Пильняка она пишет письмо Сталину с просьбой об освобождении мужа и сына.

Примечательно, что в этом коллективном письме выдающихся деятелей русской литературы присутствовало четыре ошибки. Что говорит об эмоциональном состоянии, о том чувстве ужаса, с которым были написаны эти строки.

Обвинения и последствия

В кабинете напротив массивного письменного стола, за которым работал Пунин, ютится и маленький туалетный столик.

«К сожалению, Анну Андреевну редко можно было увидеть за письменным столом, - комментирует ситуацию экскурсовод. - После выхода постановления ее совсем не печатали, и она старалась зарабатывать переводами. Писала она их сидя на диване напротив рабочего места Пунина».

В 1946 году Ахматову обвинили в безыдейности и упадочничестве, а ее поэзию охарактеризовали как салонную и чуждую советской эстетике. Это была своеобразная гражданская репрессия: за выходом в свет постановления последовало исключение Ахматовой и Зощенко из союза писателей, лишение продовольственных карточек и невозможность публиковаться.

У Ахматовой были свои предположения относительного причин, по которым это постановление было написано. Одной из ее догадок была встреча с иностранным атташе Исайей Берлином в декабре 1946 года.

«Ахматова сама считала, что виновата в этом постановлении, потому что когда-то позволила себе встретиться здесь с иностранным гражданином. Встреча эта была неофициальная, неразрешенная властями и потом она обвиняла себя в этом. Она считала, что именно она стала импульсом для арестов ее близких и травли», - отмечает Елена.

Постановление, озвученное Ждановым, безусловно, имело для Ахматовой жуткие последствия. Ее имя было предано забвению на долгие годы: ее стихов не печатали, сборников не издавали. Запрет покидать квартиру, годы изоляции, усиленное наблюдение за ней и ее близкими не могли не повлиять на ее душевное спокойствие. Самым травмирующим оказался арест сына и мужа. На фоне этих событий были написаны ее поэмы «Реквием» и знаменитая «Поэма без героя».

Но история показала: вычеркнуть фамилии Ахматовой и Зощенко из отечественной литературы не получилось.