Летом многие горожане ремонтируют жилье, а заодно освобождают квартиры от старых вещей. Сидя во дворе, можно воочию убедиться, какие предметы мебели оказались нынче не в чести.

Чаще всего подвергаются обструкции раскладные диваны и серванты, за которыми в 60-е годы прошлого века мы давились в очередях. В те годы кардинально изменилась интерьерная мода, и люди записывались в очередь на полированные «хельги», покупали модерновые кресла и столики на тонких ножках, а в 70-е гонялись за громоздкими «стенками» и югославской мягкой мебелью. Именно в этот период в угоду моде на помойку выносили потрясающей красоты старинные буфеты, шелковые абажуры с бахромой, дубовые столы и ампирные кресла, которые сегодня у антикваров стоят бешеных денег. Знающие люди в ту пору сделали себе состояние, реставрируя раритеты с помойки. Это было время формирования нового человека социалистического типа – приверженного общепринятым стандартам, свободным от примет старого быта.

Теперь же место на свалке истории последовательно занимают предметы мебели, которые в 70-е считались культовыми. Конечно, они не имеют большой художественной ценности, как их предшественники, но как символы своей эпохи все же могут занять место в музеях старого быта, которых сегодня возникло немало. Последние десятилетия породили в обществе иные социальные запросы, которые отразились в интерьерных вкусах: люди нынче стремятся индивидуализировать и свои взгляды, и интерьер, быть «как все» уже не модно.

По наблюдениям социологов, которые не только проводят опросы, но иногда и посещают квартиры респондентов, многие стараются внести в обстановку своего жилища черты, присущие собственной личности. Смена стандартов оборачивается отрицанием этих самых стандартов, особенно среди молодежи. Приверженность социалистической усредненности уходит вместе с поколением, чья жизнь пришлась на советский период. Хотя как раз представителей этой группы, которая в погоне за новыми трендами также успела сменить свой интерьер, порой посещает ностальгия по вещам из 70-х. Так, моя подруга не устает оплакивать огромный раздвижной стол, который опрометчиво вынесла на помойку: он все же был символом полузабытых времен, когда многолюдные застолья еще не сменились редкими встречами друзей на «нейтральной территории» соседнего кафе.