Зачем Александр Зацепин приезжал в Петербург? За что он благодарен Брежневу и как работал с режиссером Гайдаем, композитор рассказал в эксклюзивном интервью «ПД».

– Александр Сергеевич, в Петербурге вы не частый гость. Что привело вас в наш город?

– Премьера мюзикла «Тайна третьей планеты» в театре «Карамболь». Этот спектакль хотели поставить в Москве, но потом у них возникли проблемы, в том числе финансовые. Тогда я просто позвонил Ирине Дмитриевне (Брондз – худрук театра «Карамболь». – Ред.), тем более что у нас уже был удачный опыт сотрудничества. Мне понравилось, как здесь был поставлен мой мюзикл «31 июня», да и публика его принимала очень хорошо.

– Как шла работа над новым спектаклем?

– Во время работы было много споров. Мне присылали либретто, которое я категорически не мог принять и прямо на нем писал, как сделать лучше. Объяснял: у меня есть музыкальная драматургия, которую вы нарушаете. Понимаете, они смотрели со своей точки зрения, а я со своей. Но какой-то компромисс все же нашли.

– Что труднее: написать произведение крупной формы или песню?

– Сделать песню, как говорят, хитом очень сложно, это непредсказуемо. У меня было немало таких случаев. Например, была такая песня «Волшебник-недоучка». И вот однажды в большом зале, где я выступал, я спросил, знает ли кто-нибудь, из какого она фильма. Полное молчание. А это была картина «Отважный Ширак», кстати, ниже среднего уровня, но там было две песни: одна лирическая, другая эта. И Аркадий Инин, по сценарию которого и был поставлен фильм, сказал: «Знаешь, Саша, эта лирическая песня сразу станет хитом. А твой "Волшебник" никому не нужен». А получилось наоборот.

– Про песню о медведях из «Кавказской пленницы» тоже говорили, что она не станет шлягером...

– А она стала хитом даже раньше фильма, чем Гайдай был очень недоволен. Говорил, что в следующий раз не разрешит давать песню на радио. А дело в том, что кто-то из его коллег пришел и спросил, почему он вставил в фильм старую песню. А ее так раскрутили, что моя жена, которая работала в музыкальной школе, даже сетовала, что все ребята на прослушиваниях исполняют только «медведей». Там от этого уже обалдели. А сказал, что эта песня не будет популярной, худрук «Мосфильма» Иван Пырьев. Но он все-таки был человеком другого поколения, все эти твисты не переваривал.

А однажды на съемках «Бриллиантовой руки» поспорили Юрий Никулин и Андрей Миронов. Когда Миронов стал записывать «Остров Невезения», Никулин с грустью произнес: «Эх, твоя, Андрей, песня лучше». А Миронов Никулину возразил: «Нет, твоя "А нам все равно" лучше». Но эти песни совершенно разные.

– Как вам работалось с Леонидом Гайдаем? Говорят, у него был очень сложный характер?

– Когда он был не в форме (Зацепин стучит по бутылке с водой. – Ред.), это был совсем другой человек. Я старался приспосабливаться к нему. Здесь надо было решать: или продолжать работу с ним, или поступить, как Никита Богословский, который сказал: «Ноги моей больше здесь не будет. Я с ним больше видеться не могу».

Когда я приносил новую музыку, мы на монтажном столе слушали и смотрели ее вместе с изображением. Обычно я приезжал во второй половине дня, в четыре-пять часов, так как с утра привык работать дома. И вот как-то приезжаю и вижу монтажницу с заплаканными глазами. Она мне говорит: «Лучше сегодня не общайтесь». Я все-таки решил показать работу. Но Гайдай все отверг, сказал, что плохо, отвратительно, не то. У него вообще была манера сделать шпильку. Даже Нина Гребешкова, его жена, говорила мне: «Ты, Саша, на него не обижайся. Он и дома такой же. Скажет неприятное, а потом извиняется».

Потом, когда я приезжал и видел его в таком состоянии, я уже знал, как вести себя. Бывало, он спрашивает: «Ты принес песню?» Я говорю: «Нет». – «Как, почему, ты же обещал!» Я ему отвечаю: «Ты знаешь, Леня, ну не получилось у меня». Приезжаю на следующий день с утра. И слышу: «Если я вчера тебе сказал что-нибудь плохое, ты не обижайся».

– Вы понимали, что фильмы и песни переживут время и будут популярны столько лет?

– Тогда я об этом, конечно, не думал, просто работал. Сделал фильм, стала песня популярной – приятно. А потом пишешь следующую – и забываешь про эту. Конечно, нельзя сказать, что все распевают мои песни, но все-таки их знают. И любят. Достаточно вспомнить безусловный хит «Есть только миг».

В кино режиссерами эта песня сразу была принята. Но пел ее сначала Олег Даль, а он был совсем не в форме и пел неритмично, с задержкой. И начальство сказало: или пускай кто-то перепоет, или вообще уберите песню из фильма. Я сначала позвал Валерия Золотухина. И он не справился, потому что задача уже была намного сложнее: не только петь под музыку, но и следить за артикуляцией. Тогда пришел Олег Анофриев и спас песню.

– Как вы живете сейчас и в чем секрет вашей творческой молодости?

– После смерти жены дочь с зятем, с которым у меня прекрасные отношения, позвали меня к себе. И сейчас я живу в маленьком французском городке Туари. У меня весь нижний этаж, поэтому я в любое время могу слушать музыку. А энергии у меня всегда было очень много. Как говорила бабушка, шило в одном месте. Диету не соблюдаю, но утром обязательно делаю зарядку. И всю жизнь много работаю.

«Если бы Брежнев не посмотрел «Бриллиантовую руку», она бы не вышла или из фильма вырезали бы все песни. В главке сразу сказали Гайдаю: «Леня, у тебя криминальная песня, странные диалоги. Да ты еще в конце атомный взрыв сделал. Положим на полку. Убирай все». —