Во время любого спектакля, зритель наблюдает настоящее волшебство на сцене. Но что происходит за ней? Заведующий машинно-декорационным цехом Адиль Велимеев, прослуживший в БДТ почти 60 лет, рассказал корреспонденту «Петербургского дневника» как попал в закулисье и какой период театра считает самым ярким.

- Адиль Мунирович, почему Вы выбрали эту профессию?

- Я пришел в театр случайно. Хоть я и родился в Петербурге, вырос в Нижегородской области. После блокады меня оттуда увезли, и я попал в детский дом. Потом меня взял на воспитание мой дядя, и до 20 лет я воспитывался у них. В 20 лет я приехал в Петербург, профессии у меня не было и устроиться на работу мне было некуда. Однажды к родственникам, у которых я остановился зашла знакомая – портниха из БДТ. Ее попросили узнать, может и меня можно пристроить в театр. И меня пригласили.

Я был очень худенький, поэтому машинист сцены был уверен, что я не выдержу больше месяца. Но знакомая портниха убедила его, сказав: «Бери, бери, потом спасибо скажешь». Так без прописки, без всего меня взяли. Когда я увидел сцену, я ахнул. Я не знал, как же я буду здесь работать, мне было очень страшно. И вот с этим страхом я работаю уже 60-й год.

Когда я увидел первый спектакль «Лиса и виноград», когда Эзоп уходил на казнь, я смотрел со сцены и у меня в глазах стояли слезы. Настолько я был поражен. Через месяц мы уже поехали на гастроли Тбилиси-Сочи на три месяца. Мне дали общежитие, и я остался работать здесь.

- За почти 60 лет не было желания уйти, сменить профессию?

- Было время, когда я хотел уйти, потому что появился ребенок и денег не хватало. Тогда я уже был бригадиром и у меня монтировщиком работал нынешний режиссер Иосиф Райхельгауз. Он то меня и убедил остаться, говорил, что я рожден для этой профессии, рожден для театра.
Два раза я хотел поступать в институт. Закончил национальную татарскую школу, все экзамены сдал, а сочинение написал на единицу. На второй год попробовал еще раз, и снова сдал все, а сочинение написал на двоечку. И то большой успех. Так я и остановился. Может быть это к счастью, потому что, работая в БДТ, я имел намного большие успехи, и сейчас я доволен своей жизнью и работой.

- Что Вам больше всего нравится в Вашей работе?

- В первую очередь, я очень много друзей приобрел здесь. Среди таких людей, мне было и работать приятно. Например, с Кириллом Юрьевичем Лавровым у нас в течение 40 лет была дружба. Он очень часто бывал у нас дома, бросал все дела. К тому же, благодаря театру, я что только не видел в своей жизни. Объездил весь мир, и столько наград получил. Театр для меня все сделал.

- А что для Вас самое сложное в работе?

- Переходы с утренних репетиций на вечерние спектакли. Это самое сложное время. Вот, например, идет репетиция спектакля – это процесс, который невозможно остановить. Волей-неволей бывало, что приходишь и говоришь Георгию Александровичу, что пора заканчивать, иначе не успеем подготовить все для вечернего спектакля.

- Адиль Мунирович, Вы в театре на репетициях и на спектаклях с утра до вечера, а на семью время оставалось?

- Однажды, когда мне вручали премию «Признание», я уже сказал, что артисты заняты только в своих спектаклях, а я во всех. Время можно найти всегда.
Чтобы успевать заниматься детьми, моя жена работала в детском саду. В этом она нас спасала. Правда друзей я все равно потерял много, потому что у всех в субботу-воскресенье выходные, а у нас спектакли. Времени было мало и друзей становилось все меньше и меньше.

- Сколько у Вас в подчинении специалистов?

- Сейчас около 30 человек. Но мы же не только в этом театре, есть еще сцена Каменноостровского, малая сцена, репетиционный зал и студия. И все это надо обслуживать, все успевать. Многие монтировщики, которые со мной раньше работали, сейчас в других театрах начальниками работают. За время моей работы, театр изменился в техническом плане. Раньше все было вручную, а сейчас все механизировано и компьютеризировано. Мы уже не таскаем декорации вручную, а возим их на электрокарах.

- За время работы наверняка случались и курьезные ситуации?

- Многое было, это же жизнь. Например, когда мы были в Кирове на гастролях, по пути нам нужно было заехать в Вологду, чтобы там поставить спектакль. Мы декорации погрузили, отправили и приехали в Вологду. Один день нет машины, второй, а на третий уже спектакль нужно ставить. И нам пришлось немедленно искать костюмы, подбирать декорации из других постановок. И, представляете, зрители даже не почувствовали, что все другое. Два спектакля прошли на ура. У нас среди артистов даже был небольшой конфликт, некоторые не хотели играть в других костюмах. Но все получилось успешно.

- Есть ли у Вас любимые спектакли?

- Их очень много. Был такой спектакль «Горе от ума», в нем был задействован весь коллектив. И очень сложные и большие декорации были. Знаете, когда спектакль хороший, все делается с любовью. И ты всегда чувствуешь, что являешься частью спектакля.

- Какой период для театра, на Ваш взгляд, был самым ярким?

- Об этом и спрашивать не надо – период Товстоногова. Тридцать лет, которые я с ним работал – это звездный час театра. Тогда был собран особенный мужской коллектив артистов, это даже не передать словами. Помню как-то на гастроли к нам приезжал Иннокентий Смоктуновский с МХАТом. Он показывал общежитие в нашем дворе, где я как раз жил, и сказал, что, если поставить мемориальные доски на этот дом в честь всех, кто здесь жил и работал, тут просто места не останется.

Георгий Товстоногов умел из простого человека сделать артиста, и это великий талант. На сцене может происходить все, что угодно, но он всегда знал каким должен быть человек любой профессии, даже дворник.
Вообще этот театр княгиня Апраксина строила для своей дочери, и он получился очень теплым и атмосферным. Вот, например, я утром ухожу на работу в плохом самочувствии, жена даже беспокоится начинает о моем здоровье. А как сюда прихожу, так сразу же воодушевляюсь. Здесь такая особенная атмосфера, она лечит. Как-то к нам на гастроли приезжал театр Моссовета, и один из работников сказал прекрасную фразу – в этом театре пахнет театром. Это правда.