«Ассе» – 30 лет!

В апреле этого года культовому фильму Сергея Соловьева «Асса» исполнилось 30 лет. После премьеры журналисты тут же окрестили картину «первой ласточкой перестройки», а Соловьева – режиссером, который первым вывел на экран «героев новейшего времени». Как известно, в 1987 году руководством СССР была провозглашена политика гласности, запустившая перестройку общественной жизни страны. Собственно, эта политика и обусловила то, что рок-музыканты, находившиеся до того времени за границами медиапространства, получили доступ к широкой публике, и Сергей Соловьев некоторых из них показал в своем фильме, запущенном в массовый прокат. «Ассу» «обеспечили» саундтреком такие известные группы, как «Аквариум», «Кино», «Браво» – представители молодежной музыкальной культуры, выходящей из андеграунда.
   
Почему сцена с Виктором Цоем стала ключевой

Но, как показывает практика, несмотря на обилие музыкальных сцен на протяжении всего фильма, в памяти зрителей в первую очередь остается финальный эпизод – тот момент, когда Виктор Цой выходит к тысячной аудитории и исполняет песню «Хочу перемен!». Трудно представить другую песню, которая столь же прочно ассоциировалась бы с социально-политической обстановкой в Советском Союзе конца 1980-х. Участники современных политических протестов до сих пор используют ее на своих акциях. Однако Виктор Цой дистанцировался от таких интерпретаций, повторяя в интервью, что в его песнях «нет никаких сенсационных разоблачений, но люди по привычке пытаются и здесь найти что-то эдакое».

Песне «Хочу перемен!» было суждено стать широко известной именно благодаря фильму «Асса», и зрители считали, что этот эпизод проводит черту между тем, с чем расставалось их поколение, и тем, к чему оно стремилось.
  
Спустя годы Соловьев снова столкнется с именем Цоя

Самое интересное, что Соловьев изначально не собирался снимать в своем кино Виктора Цоя. Вспоминая о съемках «Ассы», режиссер до сих пор со смехом говорит: «Все началось с того, что я попер Цоя из картины». И это было действительно так! Когда группу «Кино» привели на кастинг, Сергей Соловьев ничего про них не знал, и только при содействии Сергея Бугаева (одного из участников группы «Кино» и ранее утвержденного на главную роль) Цой появился в этом фильме. И – удивительный факт! Спустя двадцать лет Соловьев оказывается в Санкт-Петербурге и приезжает в клуб-музей «Камчатка» – бывшую котельную, где-то когда-то работал Цой.

А приезжал он сюда затем, чтобы посмотреть на котельную, точнее на двор, который окольцован домом на улице Блохина, 15. Предполагалось, что в одной из сцен фильма «Одноклассники» здесь должны были захоронить прах Виктора Цоя.

Сама котельная, кстати, тоже становилась «героиней» кинолент. Режиссер фильма «Игла» Рашид Нугманов, увидев Виктора Цоя, забрасывающего уголь в топку, сразу же запечатлел это в своей первой короткометражке «Йя-хха!». А Алексей Учитель снимал здесь свой документальный фильм «Рок». В этом году «Камчатка» как клуб-музей тоже отмечает юбилей – 15 лет.

Непосредственно о «Камчатке»

В конце 1980-х – начале 1990-х в этой котельной сложился своеобразный «трудотворческий коллектив»: художник Олег Котельников, музыканты Святослав Задерий («Алиса») и Александр Башлачев, Дмитрий Винниченко («Народное ополчение»), Виктор Бондарик («АукцЫон»), Андрей Машнин («Машнинбэнд»), Евгений Титов (АУ), Дмитрий Петров, («Дурное влияние»), Андрей Орлов («Юго-Запад»). Здесь перебывал тогда весь цвет ленинградского андеграунда.

Но почему кочегарка? Дело в том, что в советское время в Уголовном кодексе была статья, карающая за тунеядство. И должность кочегара для поэтов и музыкантов была едва ли не идеальной: они могли относительно свободно распоряжаться своим временем, подменять друг друга, если у кого-то гастроли или выставки в другом городе. Деньги платили не ахти какие (70–110 рублей в месяц), но и работали, если считать по графику, всего одну-две смены в неделю. Многие рок-легенды Советского Союза шли в дворники, сторожа, вахтеры и кочегары, потому что, с одной стороны, нужно было где-то числиться и хоть что-то стабильно зарабатывать на хлеб, а с другой – оставалось время на творчество. Зарабатывать только на музыке стало возможно, только когда в стране были объявлены вышеупомянутые гласность и перестройка.

Сегодня уже никто не вспомнит, кто первым назвал эту котельную «Камчаткой». Ясно одно – название возникло от одноименной песни Виктора Цоя 1983 года. Как рассказал Андрей Машнин, бывший кочегар, лидер коллектива «Машнинбэнд»: «Обстановка в котельной сошлась с модной песней Цоя. Само легло одно на другое. Тем более что название альбома 1984 года «Начальник Камчатки» придумал Котельников. И когда они оба с Цоем одновременно оказались в котельной, тут это слияние и произошло».   

Этому есть и вполне практическое объяснение: «Никто раньше не знал про это место. Почему заднюю парту в школе называют «камчаткой»? Потому что далеко находится. Здесь не было станции метро «Спортивная», ближайшей являлась «Горьковская». Двор дома был огражден воротами с улицы, которые обычно закрывались. Человек просто так не мог попасть сюда, да и заходить-то особо не хотелось, повсюду были грязь, чернота, уголь и шлак», – рассказывает Андрей Ярославцев, администратор клуба-музея «Камчатка».

История «Камчатки» началась, когда в 1986 году сюда пришли Сергей Фирсов (впоследствии – заведующий фонотекой Ленинградского рок-клуба, музыкальный продюсер, а затем директор клуба-музея «Камчатка»), Виктор Цой, Олег Котельников и Святослав Задерий. До этого тут была рядовая, ничем не примечательная кочегарка, где трудились обычные работяги.

Рассказывает Сергей Фирсов, который «подтянул» сюда многих музыкантов: «Первым делом я подумал о Цое, зная, что у него проблемы с работой. Тем летом он работал в бане на проспекте Ветеранов, где был занят всего один час в день, но с десяти до одиннадцати вечера. Ему надо было срываться со всех концертов и мчаться на Ветеранов, чтобы из шланга смывать листья от веников в этой треклятой бане. Поэтому, когда я ему предложил влиться в нашу команду, он с огромной радостью согласился. Витька устроился где-то на неделю позже меня, и нас с ним погнали на месячные курсы кочегаров. Это было прискорбно, но делать нечего, пришлось ходить. Следом я привел Задерия, Башлачева, Диму Винниченко, который тогда играл в группе «Токио», и Котельникова. Вообще, нас объединял Ленинградский Рок-клуб, членами которого мы все тогда являлись».

А топили они, стоит упомянуть, женское общежитие ремонтно-строительного треста.

«Рабочие сутки проходили так. Заступаем в 23:00. Принимаем смену: котлы почищены, зола и шлак вынесены, пол подметен и полит из шланга, посуда помыта, мусорное ведро пусто. Обязательно переодеваемся и переобуваемся. Одежка у каждого своя, висит на вешалке в «бутербродной». Первым делом идем расковыривать смерзшийся уголь, который кучей лежит на улице, возле специального проема. Потом идем в угольную, там долбим пикой ту же кучу снизу, чтобы посыпалось внутрь. В фильме «Рок» Цой как раз этим и занимался в угольной – загребал внутрь уголь через проем, – вспоминает Андрей Машнин. – Затем пишем в журнал: смена № такая-то, число, стишок какой-нибудь, картинку. А что там еще делать столько времени: компьютеров и мобильников не было. Только читать, писать, играть на гитаре, разговаривать, выпивать, веселиться со знакомыми девушками. Время от времени подкидывать уголь. В конце сдать смену, то есть почистить котлы и все прибрать».

В котельной устраивались посиделки под гитару, хотя концертами это ошибочно называть. Они проходили в крошечной комнатке, которая сейчас находится в конце зала. Там, кстати, до сих пор стоит тот самый диван, где сидели музыканты. И это единственная вещь, которая осталась от прошлого интерьера.

«Цой как-то спел нам песню «Следи за собой», мы были первыми слушателями. В кочегарке он сочинял, здесь было тихо и спокойно, так что писалось отлично, если не приходили гости. Среди гостей у нас были Гребенщиков, Шевчук, Кинчев. Но тогда здесь был ни клуб, ни музей, а все-таки рабочее место. И в первую очередь мы все же заботились о горячей воде для девиц сверху, а не о том, как бы потусоваться», – рассказал Сергей Фирсов.

Бывшие кочегары рассказывают, что в работе котельной было два периода: до аварии Цоя и после. Хотя Цой уволился оттуда еще в 1988-м.

«После смерти Башлачева ничего не изменилось. Он, во-первых, не был настолько массово популярен, а во-вторых, с ним никак не был связан образ неведомой "Камчатки". До 15-го, вернее, уже 16 августа у нас всегда было внешне тихо. Потом народ рванул на Рубинштейна, в рок-клуб, и там сдали местоположение котельной, отправили всех сюда. И вот тут началось», – вспоминает Андрей Машнин.

«В августе коллеги были в отпусках, я топил душ пять раз в неделю. 15-го по радио услышал эту новость. Вечером все съехались, кто был в городе, посидели вместе. А 16-го еду на работу в троллейбусе через Стрелку – а там толпа идет в нашу сторону, впереди несут большущую фотографию Цоя. И во дворе уже жуть и мрак, не пройти. Я внутрь кое-как пробился. Девчонки наши пришли, встали на дверях, организовали поток: не пускали никого, пока не выйдут уже зашедшие, потом следующую партию. Все проходили мимо котлов, там узкий проход был, упирались в дверь в комнату, просились туда «посмотреть». И так до конца дня это продолжалось, ночью как-то приостановили, хотя во дворе так и оставался народ, и стучали в дверь постоянно. Так прошли и остаток лета, и осень, и зима, и следующее лето. На годовщину опять вал, потом еще, хотя поменьше. До аварии Цоя, как я уже говорил, никто к нам не ходил. Эта темная подвальная лестница за угольной кучей в закрытом дворе ничье внимание не привлекала», – добавил Машнин.

Были сцены из ряда вон выходящие.   

«Ну, вот картина, например. Заходит девица. Вроде тихая. Посмотреть. Доходит до дверей – и тут бросается к стене и начинает биться об нее лбом со всей силы. И орет: «Отдай мне Витю!!!» И опять – бум! бум! Берешь вот так под мышки, тащишь к дверям и выкидываешь на улицу. И воровство началось. Все, что под руку попадется. Угля растащили пару тонн точно. Инвентарь: то лопату, то кочергу, дошло до того, что заслонку от котла оторвали. Из комнаты перли все подряд – любые бумажки, гвозди, спички, все, что просто являлось предметом-с-Камчатки. У нас весь шкафчик был забит барахлом типа старых ключей, замков, ниток, гаек и т. п. Все растащили. «Сапоги Цоя» я кому-то подарил, по одному, правда 39-го размера. Но все рады были», – рассказал Машнин.

«Камчатка» сегодня

В 1999 году дом подключили к центральному отоплению, и кочегарка стала не нужна. На какое-то время ее забросили – котлы ржавели, трубы текли, и вода стояла по колено. Чья именно инициатива была создать клуб, сейчас уже точно не помнят. Одним из инициаторов являлась Марианна Цой – вдова Виктора. Понятно, что подвал функционально потерял смысл. Все место занимали три котла, и чтобы сделать что-то другое из этого помещения, котлы следовало разобрать.

В итоге котлы убрали, и получился зал, полы опустили на две ступени по требованиям пожарной безопасности. В зале установили небольшую сцену, а угольную превратили в бар. Постепенно была собрана экспозиция, в нее вошли пластинки, афиши и фотографии группы «Кино». Один из самых ценных экспонатов – 12-струнная гитара музыканта, подаренная Марианной Цой и хранящаяся под стеклом в отдельной нише. В 2003 году здесь состоялся первый концерт, и это событие было встречено бурным восторгом поклонников рок-музыки.

Почти ежедневно в «Камчатке» проходят концерты, выступают и известные музыканты, и начинающие коллективы из разных городов России и из других стран. Каждый год ко дню рождения Виктора Цоя, 21 июня, проводятся музыкальные фестивали, а 15 августа проходит День памяти музыканта.

«Прежде чем выпустить неизвестную группу на сцену, мы ее, конечно, прослушиваем. Многие современные коллективы поют кавер-версии песен Цоя, в общем-то, достаточно близко к оригиналу, и публику это радует. По реакции зала видно, что им нравится. 99 % людей приходят сюда из-за Цоя. А уже на месте могут узнать, кто такой Башлачев, например, или Задерий, если до этого не знали. А так здесь разная публика собирается. Я видел всяких людей, которые приходят сюда и по радостным поводам, и по очень печальным. Некоторые чуть ли не на коленях заползают от восторга – настоящие фанаты. Всего здесь повидал», – поделился Андрей Ярославцев.

Кстати говоря, некоторое время в клубе-музее продолжал функционировать один оставленный котел, «фасад» которого и сейчас посетители могут видеть в «Камчатке». Но после пожара в «Хромой лошади» пожарные приказали этот котел заварить. Да и жильцы жаловались, что через вентиляцию снизу шел дым.

«Жаль, что пришлось это сделать. Котел был сердцем этого места. Тогда я не отдавал себе отчета, но, оглядываясь назад, представляю, каково было людям, которые впервые сюда приходили, и перед ними такая картина: горит огонь, слышен свист тяги, доски лежат до половины стола и периодически туда подталкиваются», – с горечью рассказал администратор «Камчатки».

В «Камчатке» максимально сохранен дух советского андеграунда. «Танцпола» здесь, конечно, нет. Есть сцена, небольшой бар, длинные столы и скамьи для посетителей. Соответственно, никакого «бронирования столиков» тоже нет. В баре можно приобрести сувениры, футболки, книги и прочие оригинальные вещи.

Гламурным особам тут вряд ли понравится. Но это место не для них.
   
Вы можете добавить «Петербургский дневник» в «Мои источники».