Книга Вадима Пугача "Заговор букв" – необычайно занимательные эссе о русских классиках, о произведениях Лескова и Зощенко, Бунина и Ходасевича и других хорошо знакомых писателей, чье творчество часто провоцирует споры, но горячо любимо читателями.

ГЛАВНЫЙ ГЕРОЙ – ТЕКСТ

Французская писательница Юлия Кристева дает замечательно ясное определение отличия художественной речи от нехудожественной. Выходит, что в нехудожественной (обычной) речи высказывание может быть или истинным, или ложным. А в поэтической речи оно может быть, даже обязательно будет, и истинным, и ложным одновременно. Прочитав Юлию Кристеву, обращаю внимание на витрину магазина на Большом проспекте Петроградской стороны (место указываю, чтобы было правдоподобнее). Там – популярное нынче рекламное уравнение: 1 + 1 = 1. 

По всему выходит, это самое что ни на есть поэтическое высказывание. Безгранична поэзия, да и только… Как справиться с парадоксом, что поэзия должна лгать, но не фальшивить? Если музыкант исполняет нечто мимо нот, ему скажут, что он фальшивит, но сказать, что он солгал, никто не сможет – и в первую голову потому, что сама мелодия – это всегда ложь, искусственная конструкция из звуков, подобранных вопреки правде. Получается, что фальшь музыканта – это преступление против искусной лжи композитора, а ложь композитора – это неправда, скроенная по лживым законам гармонии. А как же музыка сфер? Может быть, это порождение страстной мечты человека о том, что истина не может быть негармоничной?

Математики и физики часто пишут о том, что формула, отражающая истину, всегда изящна, то есть имеет отношение к гармонии, которую мы определили как ложь. Похоже, мы готовы искать истину только в той лжи, о правилах которой договорились друг с другом за спиной Творца. Так сложилось, что мне нравится читать и анализировать тексты, преимущественно художественные. В каком-то смысле я даже сделал себе из этого профессию. 

Но чего искать в текстах – поэзии или правды? Поскольку речь идет о словах, то правда в них может быть только иллюзией… До сих пор в школьной практике часто задают позорный вопрос: что хотел сказать автор? Лев Толстой когда-то уже достойно ответил на него. Художественный текст не может быть редуцирован, он представляет собой единое высказывание, которое нельзя свести к убогой басенной морали, заранее заданной автором. Не более смысла имеет и постмодернистский подход, который можно сформулировать аналогичным вопросом (и тоже позорным): что хочет видеть в тексте читатель? Что делать, в наш потребительский век необходимо уважать права клиента… 

Мы как бы забываем о главном герое – тексте. Между тем он живет своей жизнью и умирает своей смертью. Возможно ли существование текста без автора и читателя, возможны ли собственные интересы, цели, смыслы текста? Кто кем управляет: человек текстом или текст человеком? Какую роль в любовном треугольнике "автор – текст – читатель" играет среднее звено? И с чего я вдруг назвал его средним? Разве "автор" и "читатель" не суть всего лишь постоянные эпитеты человека, пишущего и читающего текст, то есть человека культуры? Так кто же тут главный? Размышления, которые составили эту книгу, во многом порождены уважением к тексту. Точнее – любовью. Потому что о каком без любовного треугольника сюжете можно говорить?

Вадим Пугач – петербургский поэт, драматург, критик. Родился в 1963 г. Кандидат педагогических наук. Основное место работы – филологический факультет Санкт-Петербургского государственного университета. Член Союза писателей СПб и Союза российских писателей. Публиковался в российских и зарубежных (США, Германия, Франция, Эстония) журналах и альманахах; стихи переводились на французский язык. Автор пьесы "Комедия о докторе Фаусте", пяти поэтических и двух методических книг, а также полутора десятков научных публикаций, посвященных вопросам филологии и педагогики.

Очень интересная книга

Книга Вадима Пугача – о творчестве Лескова и Зощенко, Бунина и Ходасевича, Некрасова и Лермонтова, тех, чьими именами мы будем "во мраке перекликаться". О том, что сейчас, в век сериалов, компьютерных игр и селфи, остается единственной отрадой культурного русскоязычного человека. Эта книга не только для интеллигентного книгочея, в ней речь идет не только о превратностях некоторых судеб, но и о потайных пружинах некоторых произведений, интересных прежде всего специалистам, литературоведам. А также в ней… о "гомеопатических дозах верлибра", о "сомнительных связях верлибра и демократии", о "размере и рифме как органах самоуправления стиха". 

Автор с присущей ему сдержанностью заранее предупреждает, что "сухость некоторых формул может покоробить или оскорбить кого-то", верлибристов, например. Но в любом случае, думаю, прочитав ее, никто не скажет, примкнув к "теории относительности" от Феклуши Островского, что "время стало в умаление приходить". Хотя бы потому, что в нем, в этом времени, пишутся такие книги. Я считаю книгу критика и поэта Вадима Пугача "Заговор букв" очень интересной и важной.

Вероника Капустина