Описаний событий блокадных дней сохранилось немного. Одно из них "Осадная запись" – дневник, который вел во время блокады выдающийся ученый-востоковед профессор Александр Болдырев. 

Свою хронику "осадного времени", полную трагических подробностей о жизни ленинградцев, умиравших от голода, Александр Болдырев аккуратно вел почти ежедневно.

Лапа голода

"13 декабря. Сильный мороз. Трамваев нет вовсе. Хлебной прибавки нет… Рассказы о трудностях с похоронами. Кладбища завалены (не зарытыми). Родственники оставляют своих покойников просто на улице в темноте и убегают. Тогда попечение берет на себя милиция. Грузовик, в котором мертвые дети ("в рубашечках и без рубашечек") уложены штабелем. Сейчас умереть гораздо легче, чем похоронить. Верю в скорое окончание сих испытаний великих, народных.

15 декабря. Крепчайший мороз. Трамваев никаких. Хлебной прибавки, конечно, нет. Самочувствие лучше в общем, но ниже на предательский кусочек, чем раньше... Новое бедствие – управдом урезал порцию дров до 1 куб. м. Это на месяц. А потом?

13 января. Бедствия и смерть обволокли все улицы и кварталы осажденного города. Теперь почти нигде нет воды, ошалело бегают жители с ведрами. Все эти дни стоят морозы 25‑30 градусов.

Слышал (в трамвае), что в Москве какой‑то молодой человек получил три года за рассказ о том, что в Ленинграде съели всех кошек. А что было бы, если бы он рассказал о трупах с вырезанными мягкими частями, валявшихся десятками у моргов? (это не довезенные до морга). Несчастных этих мертвоедов расстреливали безжалостно целыми семьями.

…Опять наплывают обрывки кошмарных видений: одна за другой несутся по обледенелой дороге крупповские пятитонки (голубые, они и сейчас ходят) со страшным грузом.

У борта одной машины женщина откинулась, голова запрокинута, руки раскинуты, словно в приступе отчаянного, неудержимого хохота, и длинные черные волосы вакхически полощутся по ветру вслед за мчащимся грузовиком. Когда на кладбище машины буксуют в снегу, грузчики подсовывают под колесо ближайшего мертвеца".

Страшные бомбежки

"16 января. Город наш, город! С тевтонским упорством не перестают его громить немцы. Сегодня с половины дня яростно била наша артиллерия, но скоро в ее грохот влились тяжкие громы взрывов. ... С темнотой (я заметил теперь точно) немцы умолкают. Видно, огонь выстрелов демаскирует их дальнобойные пушки. Снаряды поражали весь наш район, центр, Петроградскую, Выборгскую.

...Вдруг страшный треск близкого разрыва. Во мгновение ока улица словно выметена начисто. Лишь несколько человек продолжают свой бег по панелям. Но через минуту опять текут ручейки. Жизнь, прикрытая смертью…"

Последний снаряд

"8 августа. А страшное я увидел дальше, где остановка у сквера, против Михайловской. Там дожидались трамвая человек 60. Туда и попал снаряд. Крошево человеческое. Руки, ноги. Разорванные пополам тела, обрывки и лохмы, опаленные, грязные, красные и бледно-восковые. Страшно кричала верхняя половина человека, влекомая на носилках.

19 января. Сейчас, в 8 ч. 40 м. вечера, Москва огласила приказ генералу армии Говорову: войска нашего фронта прорвали оборону немцев от Пулково и Ораниенбаума, продвинулись на 12‑20 клм, взяли Красное Село и Ропшу и разгромили 7 немецких дивизий. Захвачена группа тяжелой артиллерии, ведшая систематический обстрел Ленинграда. Так вращается колесо великих событий…"

1,5 млн ленинградцев погибли, по официальным данным, от голода, бомбежек и артобстрелов в блокированном фашистскими захватчиками городе.