Когда 8 сентября вокруг города замкнулось кольцо блокады, в городе оказались заперты больше двухсот тысяч школьников. И несмотря на то, что жителям не хватало еды, воды, не было света, дров, теплой одежды, в конце октября в Ленинграде открылось 39 школ.

Читать про блокаду всегда страшно и больно. Но в дни Великой Победы это делать необходимо. Сегодня мы предлагаем вам отрывки из дневника школьной учительницы Ксении Владимировны Ползиковой-Рубец. Она преподавала историю в «школе со львами» недалеко от Исаакиевского собора.

Начало учебного года - октябрь1941

Первый учебный день начался линейками. Ксения Владимировна долго думала, с каких слов начать занятия и произнесла перед учениками такую речь:

«Мы начинаем занятия в необыкновенной обстановке: страна наша ведет тяжелую, упорную войну с сильным врагом; город наш окружен со всех сторон огромным числом фашистских дивизий; он стал фронтом. В такой обстановке не приходилось учиться ни одному поколению русских школьников.

В самом факте, что вы сегодня начинаете учиться, смелый вызов врагу.

«Город в блокаде, город окружен врагами, а мы выполняем свой долг и садимся за книги», — говорите вы всему миру. Мужественные дети растут в Советской стране. Они учатся в городе, который бомбят, обстреливают из пушек и лишают продовольствия».

«Чернила покрываются коркой льда»

Занятия проходили в экстремальной обстановке и постоянно прерывались воем сирены. Ученики вместе с учителями спускались в бомбоубежища и продолжали уроки там.

«Как ведут себя дети во время тревоги? Я бы сказала: удивительно спокойно. Только один мальчик из 7-го класса буквально трясется. Но над ним не смеются. Все понимают, что может быть страшно; но ленинградские дети научились владеть собой».

С наступлением холодов учиться стало совсем тяжело:

«Все дети сидят в пальто, перчатках или рукавицах. У счастливцев на ногах валенки.

От больших кафельных печей веет холодом: их давно не топят. Чернила покрываются коркой темно-лилового льда. Ребята каждый день устраивают в чернильницах «проруби» и через них обмакивают перья.

Водопровод перестал подавать воду во второй этаж, а затем и вовсе перестал действовать. Антонина Васильевна сказала: «Это не заставит нас прекратить занятия. Ведь жили же когда-то в Петербурге без водопровода, не было его и в школах».

Требуется большая сила воли, чтобы сидеть в стуже почти пять часов в классе. Но мы ведем борьбу за посещение школы детьми. Почему? Нам совершенно ясно: в коллективе детям легче переносить все лишения. Общение с товарищами, учителями отвлекает их от постоянного ощущения голода и холода. К сожалению, некоторые родители не понимают значения коллектива и осмысленного труда детей и удерживают их дома».

Школьный суп

Ксения Владимировна пишет, что 4-й урок в классе давать трудно, всё занятие дети настороженно ждут звонка «к супу», он приобрел для всех особую ценность. Получить две тарелки супу — мечта каждого: «Сегодня дежурила в школьной столовой. На моей обязанности — следить, чтобы учащиеся съедали суп в столовой, а не отливали его в баночки и кружки и не уносили домой. А многим очень хочется это сделать. Дома мать, отец, младшие дети не имеют тарелки супу.

— Позвольте отнести суп домой! — просит меня Надя. — Мне, правда, довольно одной тарелки, а дома у меня мама и сестренка.

— Нельзя, девочка, суп вам дают, чтобы поддержать силы и помочь вашему ученью.

Глаза ее наполняются слезами, и она молча ест суп. У меня нехорошо на душе. Имею ли я право так поступать? Я учительница, которая всегда стремилась воспитывать в детях заботу о близких… Но сейчас я должна помешать Наде унести суп домой. Иначе нельзя. Организм детей и молодежи слабее, чем взрослых».

Память детей слабеет

«В школе теперь тихо. Кажется, что ученикам и нам говорить трудно. Нет сил.

Память детей слабеет. Хорошая ученица во время рассказа об итальянском Возрождении вдруг запнулась, подняла на меня большие серые глаза и как-то скорбно сказала:

— Я помню биографию замечательного художника и ученого, но я забыла его имя. — А потом дрогнувшим голосом: — Я… я даю вам честное слово, что я урок учила.

Я говорю спокойно:

— Ты имеешь в виду Леонардо да Винчи, конечно. Садись. — И ставлю в журнал: «Отлично». Почему я это делаю? Я знаю: урок она учила и хорошо ответила.

Забыть имя Леонардо да Винчи она могла только в обстановке наших дней. Нельзя ей дать заметить, что память у нее ослабела. Нельзя. Чтобы учиться или учить, надо верить, что это тебе по силам».

Мужество детей

К весне численность учеников в школах снизилась почти в три раза: кого-то эвакуировали, кто-то перестал ходить, многие погибли.  Но несмотря на чудовищные условия блокады, дети, которые посещали школу, занимались даже усердней, чем в мирное время:

«В школе царит рабочее настроение, почти нет отказов отвечать урок. Если кто-нибудь говорит, что он не знает урока, то причина всегда серьезная. Тот, кто отказался, на следующем уроке непременно напоминает: «Вы меня спросите, пожалуйста, я ведь в прошлый раз отказался».

Исчезли шпаргалки, никто не подсказывает. И вопросы дисциплины больше не тревожат учителей. В школе непривычно тихо. Ребята учатся по-настоящему; нет отметок «плохо», и почти нет «посредственно». Вот каково мужество детей!»

Эпилог

Ксения Владимировна вела свой дневник о школе и жизни детей всю блокаду. После тяжелой зимы 41-го, весной 42-го дела стали налаживаться: улучшилось питание и настроение, уроки иногда стали проводить в скверах под свежей зеленью. В июне Ксения Владимировна с гордостью пишет, что их школа «выпустила в жизнь 26 юношей и девушек». 

В такой обстановке не приходилось учиться ни одному поколению русских школьников. Но дети учились вопреки всему.  Дневник Ксении Владимировны Ползиковой-Рубец - потрясающий документ, полный добра, любви к людям и веры в хорошее. Мы очень советуем прочитать его полную версию каждому.