политолог:

Стало известно о предстоящей встрече Папы Римского Франциска и Патриарха всея Руси Кирилла. Встреча должна состояться на Кубе, в аэропорту кубинской столицы.

Ваш покорный слуга еще в 2000 г., будучи в Италии в составе российской делегации на международной конференции, стал свидетелем любопытного разговора, происходившего между влиятельной в демократических кругах (по тем временам) дамой и молодым православным батюшкой.

Дама присутствовала на встрече столичной интеллигенции с тогдашним кандидатом в президенты РФ Владимиром Путиным и отзывалась о нем восторженно. Батюшка же был настроен более скептически. В ту пору антиклерикальные настроения «прогрессивной» интеллигенции были еще не так сильны, как ныне. Дама (известный специалист-литературовед) задала вопрос батюшке: «Когда состоится встреча Папы Римского и Патриарха Московского?» Ее собеседник с грус­тью ответил: «Скорее всего – никогда».

Папой был в ту пору Иоанн Павел, а патриархом – Алексий. Оба под вторыми номерами. Дама взметнулась, вопрошая: «Почему так?» Отец Артемий (так звали батюшку) с еще большей грустью ответил: «А вы вспомните, кто по происхож­дению Папа… И сами себе ответьте…» И в этих его словах я почувствовал надежду. Тем более что часть конференции проходила в старинном католическом монастыре Ла Верна, основанном святым Франциском Ассизским. У входа в монастырь стояла статуя святого, кормившего птиц.

Отец Артемий пригласил меня к вечерней молитве. Я спросил его, могут ли православные молиться католическим святым. Он ответил, что, учитывая единство церквей, существовавшее до Никейского собора, вполне допустимо. Мы спустились (с позволения монаха, который признался, что он родом из Литвы и даже служил в Советской армии) в подвальное помещение, где вместе и осенили себя крестным знамением, вознеся просьбу о здравии родных и близких. При отъезде из монастыря я обратил внимание на то, что батюшка, сидя в автобусном кресле, перекрестился, когда автобус пересек пространство возле статуи святого Франциска.

Позже, выбрав удобный момент, я спросил его, не нарушил ли он какую‑либо православную заповедь при этом. Батюшка улыбнулся и тихо ответил: «Господь милостив. Он простит».