Родившиеся в 90-е: настрой волну на радио «Модерн»

Радиостанция, сумевшая уйти от шаблонов советского информбюро и отказавшаяся от традиционного форматного вещания, работала в уникальном жанре «Авторское радио». Каждый диджей, садившийся за пульт, устраивал во время эфира маленький спектакль. Это радио либо любили, либо ненавидели. Либо слушали с утра до ночи, либо запрещали включать. Неравнодушных не было и быть не могло. Сейчас, когда с момента закрытия радиостанции прошло уже почти почти два десятка лет, самое время вспомнить былое и поностальгировать об уникальном творческом коллективе, который, кстати, сейчас вполне может в той или иной мере вернуться к слушателям.

Знаменитая петербургская радиостанция «Модерн» родилась 26 лет назад.

Прообразом «Модерна» было радио «Новый Петербург», работавшее около года в нижнем диапазоне УКВ. А 15 октября 1993 года станция «Модерн» стала одной из первых в городе, вещавшей в FM-диапазоне. 

Среди жителей Северной столицы радио приобрело невероятную популярность почти мгновенно. Больше всего слушателей привлекали диджеи «Модерна», среди которых один был ярче другого. Руководство с особым вниманием подошло к подбору ведущих – в основном это были люди из актерской среды, которые в итоге и сделали «Модерн» культовой станцией.

Кроме того, радио активно расширялось: в 1995 году на региональном телевидении вышла передача «Полный модерн», которую в дальнейшем преобразовали в «Осторожно, модерн!» Главные роли в ней исполняли уже ставшие на тот момент известными ведущие радио Дмитрий Нагиев и Сергей Рост.

Зимой 1996 года «Модерн» первым из петербургских станций перешел на спутниковое вещание. Радио заработало в Архангельске, Краснодаре, Туле, Петрозаводске, Перми и других городах. Через год радиостанция «Модерн» сделала новый шаг навстречу новому – началось вещание в Интернете.

За время своего существования петербургская станция приобрела множество наград в области радио и несколько миллионов слушателей по всей России. На счету «Модерна» к моменту его закрытия было более 25 городов вещания.

Прекратила свое существование радиостанция летом 2001 года, когда владельцы продали ее крупной международной медиакорпорации. Во многих городах, в том числе и в Петербурге, «Модерн» сменило «Наше радио».

Позднее поклонники пытались возродить станцию. Они создали интернет-версию «Модерна», транслируют его старые эфиры, а также популярные хиты 1990-х.

Один из основателей радио «Модерн» Сергей Николаев рассказал «ПД» историю развития и успеха популярного в 90-е питерского СМИ.

КАК СЛОЖИЛАСЬ КОГОРТА 

– Как начиналась история радио «Модерн»? 

– В Доме радио Тамара Людевиг и ряд людей задумали сделать «Радиобиржу». Мой друг из «Финэка» Коля Левицкий, у которого там работала мама, их консультировал. Это одна линия. Другая, параллельная, заключалась в том, что мы с Колей в то время собрались создавать компанию по торговле ценными бумагами. Но все это затягивалось в связи с тем, что Коля активно консультировал Дом радио по вопросу «Радиобиржи». И в определенный момент Леня Кукушкин – наш товарищ – предложил: «А давайте скрестим «Радиобиржу» и коммерческую организацию». И на кухне мы стали раскидывать детали этой затеи. На следующий день поехали к Тамаре Людевиг и стали ее убеждать объединить наши усилия.

Правда, мы потом пришли к осознанию того, что «Радиобиржа» – это оксюморон. Потому что биржа – это закрытая организация, где надо отвечать за свои слова. А по радио ты говоришь обо всем. В итоге идею преобразовали, и года полтора мы вещали под названием радио «Новый Петербург».

Костяк авторов сложился уже на радио «Новый Петербург».

Фактически функционировать мы начали с февраля 1992 года. Тогда были сложности с регистрацией, потому что Александр Невзоров снял передачу «600 секунд», 300 из которых были посвящены нам. Передача называлась «Черные приватизаторы». Это было связано с тем, что радио было в его родных стенах. Но потом разобрались, нас все же зарегистрировали.

Когда к руководству ВГТРК пришла Бэлла Куркова, она сказала, что не хочет иметь с нами ничего общего. Мы тогда стали выкупать акции за бешеные деньги. И разошлись мирно. И потом Тамара Людевиг с Леней Кукушкиным стали заниматься получением лицензии на право вещания в Санкт-Петербурге в FM-диапазоне на частоте 104 МГц, на которой уже и стало существовать радио «Модерн».

– Откуда взялось название радиостанции? 

– Название, если честно, придумал я, еще в 91-м году. Я тогда увлекался архитектурой, много читал про стиль модерн. По замыслу, наше радио – это было буржуазное интеллигентство. Такой был концепт у нас в головах. Этот стиль сменил эклектику – бесстилье. И теперь приходит время, когда требуется стиль. Ну а получилось вы сами знаете что. Но, на мой вкус, довольно неплохо и весело.

– Как вы собрали коллектив? 

– Яна Ермолаева (моя бывшая жена) была очень близкой подружкой с детства Коли Левицкого (одного из организаторов), и она училась на журналистике. А у нее была подружка Аллочка Довлатова. Вот их сразу взяли. Как-то так быстро и Наташа Маркова приплюсовалась. Как-то раз они пошли в театральную академию на интервью. Прибежали с горящими глазами: «Там такие ребята, вы просто умрете». Они их привели. Так мы взяли Дмитрия Нагиева и Сережу Роста.

Бачинский уже из другой когорты. И они со Стиллавиным стали знамениты уже позже. Так и Витя Янишевский – он актер – пришел попозже.

Алиса Шер пришла на радио уже будучи женой Нагиева.

Когда есть движуха, сразу быстро распространяется информация, что можно у нас делать что-то интересное. Так у нас и сложилась когорта.

• 
  Открыть в полном размере

– Расскажите о Тамаре Людевиг. 

– Она была очень харизматичной женщиной, из интеллигентной семьи. До этого работала в радиофонде. Мы с ней вели часто философские беседы. Ее ужасно любили все диджеи. Она была королевой для них. Основная постановка работы делалась Тамарой. При этом она давала очень широкие возможности самим диджеям. Это был такой концепт авторского радио.

Умерла она от рака. Причем за год до этого в автокатастрофе скончался ее муж. Думаю, это и повлияло на ее уход.

ОПЫТ ПЕРВЫХ 

– Почему радио стало успешным? 

– Ну, например, мы стали по-человечески говорить со слушателями. Не как в рупор. Это относится, наверное, больше к Бачинскому и Стиллавину.

Или другой ход – это то, что делали Нагиев и Рост. Все эти скетчи, зарисовки, прощания «долгими зимними вечерами…». Это было больше по-театральному, но тоже интересно.

Ну и потом, кроме диджеев, «Модерн» – это же огромное количество людей. Продакшн-студия интересная у нас была, технический отдел, который делал совершенно фантастические вещи.

Мы ведь были первым радио в Петербурге, которое сделало сеть на страну. В момент продажи у нас было двадцать городов. Надо сказать, что СМИ в Петербурге очень тяжело делать на страну. В Москве до сих пор нет ни одной иногородней станции. Потому что не дают лицензии. А в Питере все станции – московские. Ну, за исключением Record и еще пары. При этом рынок Москвы значительно шире, чем рынок в Петербурге. Уровень зарплат там процентов на тридцать выше, а рынок больше в десять раз. Соответственно, программинг весь окупается на Москве. Здесь, в Петербурге, грубо говоря, локализация идет и отдел продаж. Поэтому это колоссальный конкурентный минус делать станцию в Питере, а не в Москве, если у тебя нет московской лицензии.

Когда мы стали строить сеть, кроме нас, из федеральных питерских СМИ был только Пятый канал. Все остальное – это Москва. Соответственно, бартерная поддержка – кросс-промоушн со всеми журналами они делали, а мы нет. Да, мы договаривались с Троицким, договаривались с Cosmopolitan. Но у нас какая-нибудь если обложка, то мы должны потом год катать ролик за нее. Тем не менее за счет технических решений, за счет ребят, которые работали в спутниковом отделе, вывозили.

– После того, как собралась команда, добавлялись новые люди? 

– Знаете, это все очень сложно. На мой взгляд, диджей формируется на протяжении минимум двух лет. Когда приходили новые ребята, им было тяжело. И дело даже не в том, что старые пытались удержаться, а в том, что чувствовалась разница в классе. И еще все эти шуточки диджейские… шутили они друг над другом жестко. В общем, по факту было сложно прорваться. Из новых сложившихся были вот успешными Бачинский и Стиллавин. Это при изряднейшей нашей административной поддержке. Хотя, конечно, важнее, что ребята были дико талантливые.

– Но ведь диджеи когда к вам приходили, тоже не сразу придумывали рубрики? 

– Конечно, огромное количество программ делалось по заказу. Но еще больше идей приходило от диджеев. В целом, вектор шел от них.

Сначала диджеи ставились на линейный эфир. Потом линейный эфир начинался насыщаться какими-то рубриками. Они делались методом проб. Попробовал – мы говорим: «Вот это классно, делай это все время».

ШИРОКИЕ СВОБОДЫ 

– Контроль был за диджеями? 

– Контроль был, и он нужен был. Но как такового порядка никогда не было. Для понимания: было несколько периодов. С самого начала основным идеологом была Тамара Петровна Людевиг. И она занималась первоначально построением программной политики. Она хорошо с ребятами нашла общий язык. И тогда были очень широкие свободы у них.

Когда она заболела, мы с Леней (Леонид Кукушкин – прим. ред.) руководили процессом. Но программы она ставила. Когда же Тамара умерла, мы входили в тройку лидирующих городских радиостанций.

Изначально делали ставку на авторские эфиры, поэтому диджей мог любую музыку ставить. Но потом началось очень серьезное расслоение. Ты включаешь радио и не очень понимаешь, на какой волне ты находишься. В какой-то момент Алиса Шер могла сказать во время эфира: «Вот «Владимирский централ» сейчас будет самое то». Витя Янишевский любил ставить авторскую песню. При этом Бачинский мог ставить последние прогрессивные хиты. И поэтому радиоформат развалился. Тогда мы повесили список песен, которые мы в эфире не ставим, если это не авторская программа.

В 1998 году мы сделали перестройку формата. Посадили на утреннее шоу Бачинского и Стиллавина. И тогда уже музыкальный редактор четко регламентировал программу.

– Это сейчас журналисты жестко ограничены Роскомнадзором. А раньше ведь была свобода. Вы помните какие-то случаи, когда за слова диджеев приходилось расплачиваться? 

– Ну, вот могу привести пример с Сережей Ростом. У нас размещала рекламу одна турфирма. Расплачивались частично путевками. И Сергей Рост съездил по путевке в Испанию. Там ему не понравилось обслуживание, и он решил об этом рассказать, решительно и честно. Естественно, отдел продаж был в шоке. Я позвал к себе Сергея и говорю ему: «Ну, что ты думаешь, ты герой?» Я ему все объясняю, а он со мной спорит. Тогда я ему говорю: «Ты садись в мое кресло, за меня выдай комментарий». И это подействовало.

Были и странные вещи: очень антиамериканские высказывания Стиллавина и Бачинского, граничащие, на мой взгляд, с разжиганием национальной розни. Мы старались с этим работать.

Ну и постоянно были разговоры об уровне пошлости: что можно себе позволить, что нет. Это была постоянная работа. И не только административная, но и внутри самого коллектива.

КУЗНИЦА КАДРОВ 

– Что Шнуров делал на радио? 

– Шнуров работал сначала у нас художником, а потом я его назначил начальником отдела внешней рекламы. Хотя мы с ним хорошо общались (в основном на вечеринках и о книгах), я удивился, когда мне его рекомендовали на этот пост: «Он же рок-музыкант?!»

Как показало время, выбор был правильным. Например, он придумал и сделал фестиваль «Модернизация»

– Как получилось, что из «Модерна» вышло столько звезд? 

– Главное – это авторская ниша. Мы давали им строить свой рейтинг. Другие радиостанции не ориентировались на авторов. У них все шло от музыкального формата.

Если говорить конкретно о Нагиеве и Росте, то их популярность подняли две передачи: «Осторожно, модерн!» и «Однажды вечером».

Плюс мы поощряли ведение вечеринок. Плюс поддержка другими СМИ. Здесь ляпнут что-нибудь в эфир – вот тебе и инфоповод. Ну и двадцать городов вещания – это много.

– «Еду я на работу, слушаю радио "Модерн"». Помните при каких обстоятельствах говорил это Анатолий Собчак? 

– Он ехал на работу, услышал новость, что умер какой-то депутат. Это был однофамилец его заместителя. Он очень испугался, подумал, что его зам умер. Стал звонить, выяснять. Собчак негодовал: что за безответственность, люди испугались! Леня поехал в 8 утра в Смольный, была какая-то разборка. Но когда вытащили запись эфира, там все четко сказано было. Просто Собчаку послышалось…

Он приезжал к нам на радио три раза, по-моему. Эфир вели Нагиев, Саша Шенгелия. Все прошло успешно, он был доволен.

– Если радио было так успешно, зачем продали волну? 

– Я занимался этим 10 лет. И, честно говоря, мне это уже поднадоело. И мне, и Лене. Ну и Олегу Жеребцову, который был потом партнером.

Вторая причина – фундаментальная. Я уже об этом говорил: в  Петербурге экономически невыгодно держать СМИ. Мы постоянно участвовали в конкурсах, подавали заявки на получение лицензии в Москве. И мы всегда на одно место отставали: нас не пускали в Москву.

Третья причина – рейтинг. Он шел вниз. Ушла новизна, и когорта стала распадаться. Нагиева и Роста подтягивали московские ОРТ, РТР. Да и соперничать с москвичами было сложно. Расскажу пример. Я знал товарищей отца Ивана Урганта. Я увидел, как он ведет шоу. Он был тогда еще молодым парнем – 17 лет. Но класс шоу уже тогда был таким, что я тут же ему позвонил, и он выказал большую заинтересованность, а через неделю он сказал, что москвичи его забирают на MTV. И тут без вопросов - мы не могли конкурировать с московским МТВ, ОРТ, РТР…

Ну и надо было либо создавать музыкальное радио, либо вновь строить новую когорту. И в какой-то момент мы поняли, что нет большого желания заниматься этим. Это было интересно, но повторять это уже не хочется.

Эфиры, на которых от гордости текут слезы, обмен любезностями в бортовом журнале и ощущение полнейшего счастья от осознания того, что в эту секунду тебя слышат тысячи человек. Таким запомнилось радио «Модерн» одной из его первых сотрудниц радио Яне Ермолаевой. Несмотря на тихое семейное счастье и жизнь во Франции, редакционные будни ей снятся до сих пор.

НАША БАНДА 

– Яна, вы не то что стояли у истоков «Модерна», вы буквально его создавали. Как сформировалась ваша команда? 

– Я делала «Модерн» вместе с группой студентов Финэка. Один из участников этой затеи являлся моим крестным братом, а его ближайший друг впоследствии стал председателем правления радио «Модерн» и моим мужем.

Вот вместе с ними под руководством Тамары Людевиг мы и придумывали, каким быть «Модерну». В то время я училась на факультете журналистики, там подружилась с однокурсницей, которую мы теперь знаем как Аллу Довлатову, и предложила ей присоединиться к нашей банде.

– Но вы ведь тоже вели эфиры. Каким был ваш первый выход «на публику»? 

– Я начинала с чтения новостей и несерьезного трепа в эфире радио «Новый Петербург», которое впоследствии и преобразовалось в «Модерн».

• 
  Открыть в полном размере

ПЕРЕДАЧА «ЭСТАФЕТЫ» 

– Когда «Модерн» был запущен и покорил Петербург, сложились ли у вас какие-либо традиции внутри коллектива? 

– Главная внутренняя традиция – передача «эстафеты» следующему ведущему. Обмен любезностями в эфире в стиле: где был, чего по дороге видел, как там погода, не наступило ли лето за прошедшие четыре часа. Потом – роспись в бортовом журнале, эдакое «Пост сдал – пост принял». Ну и, конечно, всегда имели место самые уморительные обмены теми же любезностями, только уже не в эфире, а «за кулисами». Тут можно было лопнуть от смеха.

– Что вы чувствовали, когда выходили в эфир? 

– В эфир выходила с ощущением полнейшего счастья. Конечно, бывали дни, когда муза пролетала «мимо кассы», но это редкость. Помню, когда открывала эфир после технического перерыва и запускала гимн «Модерна». В тот момент реально слезу пустила от гордости. Мне всегда больше всего нравились контакт со слушателями и понимание глобальности происходящего. Мы знали – город был захвачен.

– Было ли какое-то соперничество в коллективе? Все-таки самое популярное радио в Петербурге.

– Наверное, существовала какая-то профессиональная ревность, но меня это обошло стороной. Отношения с теми, кто был частью «Модерна», поддерживаю, но, так как все разлетелись в разные стороны, порой это сделать непросто. 

– Скажите честно, скучаете по тем временам? 

– Конечно, скучаю. Еще как! Более того, мне часто сны снятся про «Модерн». Но сейчас у меня совершенно другая жизнь. Я занимаюсь семьей, живу во Франции.

Елена Кузьмина, проработавшая на радио «Модерн» ведущей новостей практически с момента основания станции, рассказала о своем первом эфире, сокращениях и почему руководство развело их по разным сменам с Дмитрием Нагиевым.

ИЗ ШКОЛЫ НА РАДИО 

– Елена, как вы познакомились с радио «Модерн»? 

– Основательница радиостанции Тамара Петровна Людевиг была замужем за моим дядей. Поэтому в некотором смысле я была знакома с «Модерном» задолго до его создания. Тамара работала в Доме радио, где, помимо прочих проектов, была автором программы об истории классической музыки. Она была человеком с юмором, легкая на подъем и острая на язык. Когда в стране начались перемены, и появилась возможность частного предпринимательства, Тамара Петровна познакомилась с двумя предприимчивыми молодыми людьми – в результате их сотрудничества родилась идея создания радиостанции. Сначала это было радио «Новый Петербург», а в 1993 году образовалась радиостанция «Модерн», которая начала вещать уже в FM-диапазоне.

– Когда вы начали работать на радиостанции? 

– В 1991 году я отправилась работать учителем в начальные классы. Дети мне достались необыкновенные, с некоторыми из них мы поддерживаем связь до сих пор. Выпустив их в среднюю школу, я поняла, что конвейер для меня невозможен. Кроме того, Тамаре нужен был секретарь для новой радиостанции. Со своей упорядоченностью я была прекрасным кандидатом. Редакторы отдела новостей и я сидели в одном помещении, работа шла бок о бок. В определенный момент двум новостникам нужно было одновременно уехать, а заменить в эфире их было некем. Именно так началась моя блестящая карьера, правда, недолгая.

• 
  Открыть в полном размере

СЕМЕЙСТВЕННОСТЬ ПРОТИВ КРЕАТИВА 

– А в каком году вы ушли с радиостанции? 

– Во время кризиса 1998 года компания стояла перед выбором: сокращать зарплаты или численность коллектива. На тот момент нас было около семидесяти человек. И было принято решение сократить коллектив. Почти все на радиостанции тогда уже переженились или крепко дружили. По мнению автора выбранной тактики, семейственность убивала креативность, поэтому в период увольнений сокращали именно семейные пары: убирали одного из двух. Под сокращение попали высокопрофессиональные, талантливые люди. Это решение, как мне кажется, и привело к тому, что «Модерн» в результате распался. Репутация для коммерческой радиостанции - неотъемлемое условие успеха, а именно ей был нанесен серьезный ущерб.

Мне пришлось уйти во вторую волну сокращений.

– Какие впечатления и воспоминания у вас остались от работы на радиостанции? 

– Все было для меня тогда впервые: атмосфера, встречи, опыт, путешествия. «Модерн», скорее, был не местом работы, а местом жизни: лучшая подруга, первый и единственный муж – все оттуда. Так совпало хронологически, что это моя молодость, период самой активной деятельности. Я была счастлива в то время.

Внутри радиостанции царила необыкновенная атмосфера - было очень весело, очень динамично. Общение происходило не только публично и, возможно, самое интересное как раз случалось, когда микрофоны были выключены. Люди любили друг друга, дружили, встречались и общались не только в рамках эфира, но и за его пределами – это было удивительно.

РАЗВЕЛИ ПО РАЗНЫМ СМЕНАМ 

– С кем-то из бывших коллег поддерживаете связь? 

– Мне повезло встретить на «Модерне» настоящего друга. Отношения с Яной Ермолаевой продолжаются уже четверть века. Яна младше меня на пару лет, но именно к ней я шла за мудростью в сложные моменты. Продолжаю любить своего бывшего начальника, Сашу Коршак. Я такого количества энергии на единицу массы тела, пожалуй, никогда больше не встречала. Именно Саше я обязана своим опытом: посадить меня в эфир было ее идеей.

Остальные связи поддерживаются, в основном, через социальные сети.

– Помните какие-нибудь забавные, яркие моменты эфиров? 

– В буквальном смысле смешным моментом было незапланированное взаимодействие с Димой Нагиевым. В его эфире я читала сводку о ситуации на дорогах города, очень торопилась: в последнюю секунду забежала в студию, Дима за пультом. Речь была настолько быстрая, что он вдруг вклинился в мое чтение, что в принципе было не принято, и произнес: «Лена, мед-лен-нее!» Я еле дочитала до конца. Потом его шутки и мой смех случались и во время выпусков новостей. Затем он уже и комментировать перестал, но я представляла себе, что и как он может сейчас сказать, и было снова смешно. Поначалу нам разрешили эти вольности в эфире, но потом было решено развести нас по разным сменам. Все же новости – дело серьезное.

ЖИЛИ ЖИЗНЬ 

– Елена, на ваш взгляд, почему радио «Модерн» приобрело такую популярность? 

– У «Модерна», как мне кажется, было огромное преимущество по сравнению с любой из ныне существующих станций - он был первым независимым петербургским радио в FM-диапазоне. И, конечно, свое дело сделали необычное звучание, нестандартные темы, интересная подача и яркие личности, создававшие все, что там происходило. Я думаю, своей популярностью «Модерн» в немалой степени обязан именно тому, что все происходящее в эфире шло у людей из глубины души. То есть мы просто жили жизнь, потому это было честно и по-настоящему.

Добавил популярности и проект «Осторожно, модерн». Была еще и печатная «Модерн-газета». То есть проект существовал в разных плоскостях, и в каждой из них была своя аудитория.

Но самое большое богатство, которое было у «Модерна», – это именно его коллектив: удивительные люди, которую жили свою жизнь в пространстве радиоэфира.

– «Модерн» был довольно смелым явлением. Существовали ли какие-то запретные темы? 

– Кроме запрета на нецензурные выражения, я ничего не припомню. Была также установка на позитив и здоровую подачу информации. Что бы ни происходило в стране, о чем бы ни шла речь в наших выпусках новостей, задачей было не забирать силы у слушателя; информировать, но не давить. Мы думали о том, с чем останется в результате тот, кто нас слушает. Наши новости должны были быть динамичными, короткими, емкими, желательно с юмором и обязательно здоровыми в психологическом плане.

– Многие испытывают какую-то невероятную ностальгию по «Модерну»… С чем это связано? 

– Ностальгировать по «Модерну» могут только те, кто станцию слушал. Это люди в возрасте 35-55 лет, верно? Я думаю, что ностальгию вызывает не столько сама радиостанция, сколько собственная молодость, по крайней мере у меня так.

Мне был 21 год, когда родился «Модерн». Это были очень хорошие годы, когда еще все впереди, когда надежды, потенциал и возможности есть во всех сферах: и профессиональной, и личной.

– Коротко: что для вас радио «Модерн»? 

– «Модерн» – моя самая любимая работа, настоящее счастье.

Став ведущей новостей, а затем диджеем радио «Модерн», Ольга Николаева вряд ли предполагала, что порой ей придется быть еще и психологом для своих слушателей. Но такие уж они – ночные эфиры.

– Вы работали на «Модерне» практически с первого и до последнего дня. Как менялось радио? 

– В самом начале мы работали вообще без формата. По сути, каждый ведущий делал свое радио. Он сам выбирал, какую музыку ставить, как и на какие темы разговаривать со слушателями. Конечно, потом какие-то стандарты появились, но такой прекрасный период у «Модерна» был.

– Сейчас такое и представить сложно. 

– Да, с тем, как работает радио сегодня, не сравнить. Во-первых, мы все ставили вручную. Музыка была на дисках и кассетах. И необходимо было найти нужный носитель, выбрать песню, смиксовать, поставить отбивку…

Знаете, мне до сих пор снятся диджейские сны. Их можно даже назвать кошмарами. Один из них – это когда у тебя остается ровно 15 секунд, чтобы включить следующую композицию, и ты начинаешь искать нужный диск по всем стеллажам. А диски ломаются, рассыпаются. Но если ты его не найдешь, будет чудовищная, ужасная дыра в эфире. Молчание. Для диджеев нет ничего страшнее.

– Наверняка же и жанры были, которых теперь уже нет на радио. 

– Да. Я свой путь начинала с новостей. Потом стала ведущей дневных эфиров, а затем перешла на ночные. Мне как интроверту работать в темное время суток было гораздо комфортнее. И наши ночные эфиры были особенными. Они длились примерно с полуночи и до 7 утра.

В это время мы, можно сказать, были службой психологической помощи – нам звонили люди, чтобы поделиться своими проблемами и получить поддержку. Как правило, нам удавалось им помочь, а потом они писали в редакцию письма. Настоящие письма – от руки! И наша популярность измерялась тем, какое количество корреспонденции тебе приходит. А в этих письмах были целые истории… И цветы нам тоже присылали. Благодарили.

– Вы говорите, что вы – интроверт. Тогда, получается, работа диджеем для вас как вызов самой себе? 

– Да, это именно так. Это как полет на самолете – одновременно страшно и возбуждающе. Для ребят по натуре шоуменов – Димы Нагиева, Сережи Роста – никаких проблем в общении с публикой не было. А я, оставаясь одна в каморке, представляла, что разговариваю не с огромным количеством людей, а с одним-единственным человеком – моим другом.

– Но ведь радио все же много вам дало, не так ли? 

– Конечно! Ощущение восторга и трепета, когда садишься за пульт, поднимаешь фейдер и выводишь себя в эфир, незабываемо. А в сочетании с любимой музыкой это абсолютное счастье. Я думаю, каждый, кто работал на «Модерне», скажет: «Радио – моя любовь».

– Наверняка у вас было немало казусов и смешных историй. Расскажете? 

– Первое, что пришло в голову, – история с Димой Нагиевым. Тогда на «Модерне» еще не было записанной рекламы, и все объявления мы читали в эфире. А так как Дима был самым популярным, ему доставались самые «сливки». И вот однажды он как-то безобидно пошутил, зачитывая рекламу крупной автомобильной компании. Шутка понравилась всем, кроме рекламодателя. В результате Диме пришлось заплатить штраф.

– После того, как «Модерн» закрылся, удалось ли сохранить отношения с коллегами? Общаетесь? 

– А как же! Большинство моих дружеских связей оттуда. Вот и сейчас я нахожусь на отдыхе с двумя коллегами по «Модерну». Еще с одной – моей близкой подругой Аней Пармас, которая потом была автором популярного телепроекта «Осторожно, модерн!», мы и сейчас вместе работаем. Пишем сценарии для комедийных сериалов.

• 
  Открыть в полном размере

Диджей Александра Клок рассказала «ПД» о тех сногсшибательных эмоциях и опыте, которые подарил ей «Модерн»

КАК ОТБИРАЛИ «СВЕЖУЮ КРОВЬ» 

– Саша, расскажите, пожалуйста, как «Модерн» пришел в вашу жизнь? 

– Я родом из Екатеринбурга. Там неожиданно для меня самой и начался мой «радиопуть». Переехав в Петербург, я и не планировала сначала продолжать работать на радио, но вскоре соскучилась по эфирам и каким-то образом оказалась на «Модерне».

– Вот так внезапно взяли и оказались? Наверняка же был какой-то конкурс. 

– Я уже точно не помню, но вроде бы я услышала объявление о наборе сотрудников и решила попробовать. Конечно, попасть на «Модерн» было непросто. Там проходил многоступенчатый отбор «свежей крови» для эфира. В том числе «творческое задание». Я читала кусок «Как лечить раны» из «Мифов индейцев Южной Америки». Это очень крутой сборник! Всем советую. В результате после череды испытаний на «Модерн» меня все-таки взяли, и я стала частью этой удивительной команды. Это было весело и неожиданно.

– Чем жил «Модерн»? Как проходили ваши редакционные будни? 

– О, это интересно. На «Модерне» у ведущих была неприлично вольная жизнь, каждый самовыражался, как считал нужным. «Коля пел, Борис молчал, Николай ногой качал», – как-то так. Можно было все. Ну или почти все. Из особо приятных и ярких воспоминаний – уроки с педагогом из театралки, которая занималась с нами сценической речью и «общим развитием». Это был отличный опыт. Я получила много знаний, умений, «уловок» для работы на радио и в целом для жизни. Классное было время.

• 
  Открыть в полном размере

СВОБОДА БЕЗ ОГРАНИЧЕНИЙ 

– Что в вашей работе вам больше всего нравилось? 

– Свобода, наверное. Я работала 4 дня в неделю по 4 часа. Без какой-либо перегруженности. А эфиры были без жестких рамок и ограничений. Я располагала достаточным количеством времени, чтобы учиться, читать, смотреть кино, заниматься самообразованием, копить опыт.

– Да, график более чем привлекательный. А что касается отношений с коллегами – были ли вы друзьями? 

– Отношения были хорошими, но не могу сказать, что мы были близки. Я пришла в уже сложившийся коллектив, в котором каждый был яркой личностью. У меня же, кроме радио, всегда было много друзей, увлечений, учебы и работы, связанной с моим образованием дизайнера. Радио всегда было для меня очень большой и важной частью жизни, но далеко не единственной.

– Какие воспоминания у вас остались от «Модерна»? Можно ли сказать, что это было круто? 

– Было классно, позитивно. Были люди с высоким IQ и убойным чувством юмора. Это, несомненно, отличное время, суперический опыт и прекрасный набор хороших воспоминаний. Это была значимая часть жизни, которая закончилась, но навсегда останется со мной. И я очень благодарна судьбе, что этот этап у меня был.

ЖИЗНЬ ПОСЛЕ «МОДЕРНА» 

– Я полагаю, после «Модерна» ваша жизнь не стала менее яркой и насыщенной. 

– Конечно, не стала. Мы с нашей командой сделали другое крутое радио – Monte Carlo SPb (бывший «Спутник»). Благодаря «Модерну» я познакомилась с гениальным Родионом Гулидовым, которого и пригласила, когда пришла программным директором на «Монте». А до этого был «Рокс» и незабываемые утренние эфиры.

И везде масса эмоций и удовольствия от того, чем я занимаюсь. Знаете, для меня всегда в работе основной мотивацией была возможность получить удовольствие и творчески реализоваться. К счастью, это было возможно и на «Модерне», и на «Роксе», и на моем любимом «Монте».

– Вы и сейчас ведете эфиры? 

– Конечно. Но это уже не линейные эфиры, а авторские программы – лайфстайл-дайджесты и афиша. Также я всегда занималась живописью и дизайном. Сейчас много работаю как графический дизайнер-верстальщик. Что из этого основное, сказать сложно. Оба эти занятия для меня равнозначны и равноценны. Это большое счастье, что я всю жизнь делаю сразу два любимых дела, а мне за это еще и платят.

Ведущий утреннего шоу Алексей Акопов рассказал «ПД», как первое знакомство с «Модерном» определило его будущую профессию, какой опыт он приобрел за год работы на станции и почему ушла эпоха ярких ведущих после ее закрытия.

АБСОЛЮТНАЯ СВОБОДА 

– Алексей, как началась ваша карьера на радио «Модерн»? 

– Я пришел на «Модерн» в 2000 году, когда это была уже очень известная радиостанция, которая вещала больше, чем на 20 городов России. Но первый раз я побывал там в 1996 году. Я был гостем ночного эфира Александра Гумберта. Именно тогда я понял, что определился с профессией.

В 1995 году я окончил исторический факультет СПбГУ, где-то подрабатывал и искал себя. А тот эфир на «Модерне» – это был какой-то невероятный опыт, абсолютный театр – мы шутили, хохотали, моделировали какие-то смешные ситуации. То есть это был не просто линейный музыкальный эфир, как сейчас это принято на большинстве радиостанций, а абсолютная свобода. Но она, конечно, требовала осознания того, что ты делаешь и для чего – не ради тусовки в студии, а для слушателя.

Уже позже я устраивался работать на какие-то другие радиостанции, а потом меня пригласили на «Модерн». Сначала я вел ночные эфиры, а потом утреннее шоу «Факты, акты и компакты» – сокращенно «ФАК».

– В чем секрет успеха «Модерна», на ваш взгляд? 

– Это была одна из самых любимых радиостанций Петербурга не только потому что рынок FM-радиостанций был значительно уже, чем сейчас, а еще и потому, что радио, и в то время конкретно «Модерн», слушали прежде всего ради ведущих – именно они тогда были центром внимания. 90-е позволили им стать больше авторами своего текста, поэтому и проглядывала личность говорящего – это был уже не диктор, а именно ведущий.

«Модерн» был уникальной радиостанцией, потому что Тамара Людевиг, которая собирала всю команду, ориентировалась на ярких, талантливых, думающих, цепко и остро мыслящих индивидуальностей. Из актерской и журналистской среды отбирались максимально яркие личности – люди, которых интересно было слушать часами.

Разумеется, это все было поддержано модной музыкой, ставили что угодно – и русские современные хиты, и актуальную иностранную музыку.

METALLICA И ТАТЬЯНА ОВСИЕНКО 

– Музыка, звучащая на «Модерне», заслуживает отдельного внимания… 

– Это была вкусовщина, но более-менее ограниченная хит-парадами. Эдакий музыкальный винегрет.

Сейчас радиостанции больше специализированы, а в то время их было немного, и тематическая градация была не очень распространена. Поэтому «Модерн» вобрал в себя абсолютно весь диапазон музыкальных жанров. Можно было услышать все, что угодно – вот в эфире звучит Metallica, а потом Татьяна Овсиенко. Невероятное сочетание.

– Каким был для вас опыт работы на «Модерне»? 

– Безумно полезный, но с легкой горчинкой, потому что эпоха «Модерна», эпоха FM-радиостанций, где главным был ведущий в начале нулевых, безвозвратно ушла. Настало время тематических радиостанций, абсолютно коммерческого радио, где ведущий был задвинут на задний план.

Но для меня «Модерн» был очень мощным, если не стартом, то продолжением недавно начатой карьеры радиоведущего.

УГОЩАЛИ ПИЦЦЕЙ И ПРИГЛАШАЛИ В РЕСТОРАН 

– Какая атмосфера царила на станции? 

– Это была прекрасная творческая тусовка, мы очень тепло общались с Геной Бачинским. Он был человеком фантастического обаяния, интеллекта. У него было чему поучиться. Понимаете, можно красивым голосом в эфире пожелать своим слушателям хорошего настроения, но создать его могут только реально талантливые люди. И, конечно, когда мы все узнали о гибели Гены в 2008 году, это было настоящее потрясение.

К сожалению, ни Сергея Роста, ни Дмитрия Нагиева я на «Модерне» уже не застал, они ушли раньше в свои телевизионные проекты.

В «Модерне» звучали петербургские голоса, люди, которых ты мог встретить в метро, на улице. Все знали, где находится радиостанция, слушатели приносили цветы, какие-то коробки с пиццей, угощали алкогольными напитками ведущих, приглашали их в рестораны, тусовались с ними, просто потому что было классно посидеть с человеком, которого ты только что слушал по радио.

Гена Бачинский, например, мне рассказывал такую историю: он вышел из студии, ловил машину. Вдруг к нему подбегают две молодые девушки, лет по 25-28, дорого одетые. И далее происходит диалог:

- Здрасьте, а это вы Бачинский?
- Да.
- Это же вы ведущий утреннего шоу «Два в одном»?
- Да, я.
- Вы со Стиллавиным вместе ведете шоу, да?
- Да
- Ой…ну как там Нагиев?

И таких историй было миллион, готовые анекдоты.

– Почему воспоминания о радио «Модерн» до сих пор у многих вызывают ностальгию? 

– Потому что было очень много тепла, много настоящего, глубокого, яркого юмора в стиле Зощенко и Довлатова. Это был юмор интеллигентных и остроумных людей. Поэтому он был универсальным, как фильмы Эльдара Рязанова, которые с удовольствием смотрят все – и дворники, и академики.

«Модерн» был универсальным не только по части плейлиста, но и по части личностей, тем, которые затрагивались в эфире, персонажей. Сейчас в радиобизнесе принята унификация радиоведущего. А радио «Модерн» – это американские горки.

У каждого был свой стиль, свое лицо. Внутри одного образа человек был невероятно разнообразным. И именно это восхищало радиослушателей, это до сих пор и рождает не только ностальгические ощущения, но и искреннюю улыбку и воспоминания о чем-то очень ярком, что может быть и повторится когда-нибудь, но пока связано только с именем радио «Модерн».

Ныне знаменитый режиссер и сценарист клипов «Ленинграда» Анна Пармас пришла на радио «Модерн» в 90-х, чтобы делать музыкальные передачи. Но, как она говорит, когда стало понятно, что артисты Нагиев и Рост могут гораздо больше, чем просто шутить между клипами, то и возникла мысль снимать «какие-то сценки». Так и появилась передача «Осторожно, модерн», первый выпуск которой стартовал в 1996 году. 

«Иногда я вспоминаю «Осторожно, модерн!». Но серий было так много, что выделить конкретно любимую я не смогу. Все же это сложный вопрос. Но у меня есть любимые цитаты и герои, – рассказала Анна в интервью «ПД». – Например, врач-проктолог Зинаида.

Сейчас выпуски хранятся на старых носителях – кассетах, но можно пересмотреть все проще, в Сети. Чтобы смотреть кассеты, дома нет такой техники. Я время от времени могу пересмотреть серии. Почему бы и нет? Но не могу сказать, чтобы я постоянно ностальгировала. Приятно, что был такой период в жизни.

Чтобы такой же проект появился на YouTube, нужна сила воли продюсера. И те же самые актеры, что и раньше. Поэтому планов таких пока нет. Мы думали о том, чтобы сделать выпуски «Осторожно, модерн»" 10 лет спустя – как юбилейную дату. Но пока не получилось. Возможно, получится сделать 20 лет спустя, уже в 2024 году.

Мы дружим с Ростом, постоянно общаемся, иногда вместе что-то пишем. Например, в моем последнем фильме «Давай разведемся!» он снял свой отдельный ролик».

Сергей Стиллавин, популярный ведущий, 20 лет назад делавший первые шаги на радио «Модерн», рассказал о молодых Дмитрии Нагиеве, Сергее Шнурове, своем дуэте с Геннадием Бачинским и работе легендарной радиостанции в 1990-е годы.

ОЧАРОВАН АТМОСФЕРОЙ 

– Как получилось, что на радио «Модерн» собралось так много выдающихся личностей? Посмотришь – настоящая кузница кадров. 

– Я считаю, что эта история сложилась из двух составляющих. Во-первых, личность Тамары Людевиг. Она – основатель станции, человек с огромным опытом работы на радио и желанием с одной стороны проститься с советскими стандартами, а с другой – делать неформатное радио. Тогда уже была «Европа плюс», но и существовало понимание, что ротация одних и тех же песен в плей-листе ни уму, ни сердцу. Мировая фонотека же гораздо шире, чем тот набор, который обычно крутят на радио. К сожалению, Тамары Петровны в 1995 году не стало из-за онкологии… А вторая составляющая – многие работники радио были артистами. И Нагиев, и Рост, и многие другие. А киноиндустрия и театр переживали тогда не лучшие времена, был большой финансовый провал. Эти артисты за несколько лет до появления радио «Модерн» окончили театральные вузы, но не могли реализоваться в профессии. Из-за этого они пришли на радио. Две вещи сложились, и получилась такая «кузница».

– Но вы-то, Сергей, не были артистом… 

– Да, я видел себя журналистом. Был вдохновлен журналистикой конца 1980-х, когда в стране на высшем уровне решался вопрос о выделении бумаги для удовлетворения спроса. Газеты и журналы печаталась миллионными тиражами!

А начинал свой путь скорее как изобретатель. У меня дедушка был инженером с Ленинской премией за разработки в военной сфере. Он меня заразил этой историей, мы с ним конструировали всякие штуки. Поэтому я с 11 лет писал в журнал «Юный техник» письма со своими изобретениями. Но всякий раз на фирменном бланке получал отказ. Идеи были яркие. Например, в 1985 году предложил сделать плафоны у автомобильных поворотников прозрачными, а лампочки туда вставлять оранжевые, как сейчас и есть. Но мне прислали ответ, что это нафиг никому не нужно.

– А в журналистику как попали? 

– Когда еще учился в школе, мой друг связался с криминальным элементом. Мы ездили с чьими-то паспортами по ломбардам и скупали золото. Раньше же можно было только с паспортом и справкой из загса его купить. Потом я написал об этом статью. Мой отец был референтом Горбачева по Петербургу в КГБ, он посоветовал текст отправить в газету при ЛЭТИ под названием «Электрик». Они напечатали – с правками, конечно. Потом я пошел в газету «Славянский базар», ее издавал какой-то банк. Там я научился писать статьи так, чтобы меня не правили.

Поработал и в комиссионном магазине немного, потому что мама и бабушка стали нищими, и нужно было что-то есть… А вечером слушал радио «Полис» на средних волнах. Там, кстати, работал Гена Бачинский. Его передач я, правда, не помню. Я был поклонником программы по заявкам. По вечерам люди звонили и заказывали песни. Я понял, чтобы заявка прошла, нужно сделать что-то творческое, и стал сочинять всякие стихи. Это сработало. Потом другие слушатели подключились. Стихов стало так много, что вся программа состояла из них, а песни вообще исчезли. Под Новый год меня пригласили в студию, как зачинателя этой истории. Я пришел – и влюбился. Был очарован этой волшебной атмосферой.

• 
  Открыть в полном размере

НЕ РВАЛСЯ В ВЕДУЩИЕ 

– И остались там работать? 

– Нет. По случаю устроился работать в газету «Реклама шанс». Там мой телефон по ошибке напечатали, я туда пришел требовать извинений. Они спросили: «А что вы хотите, чтобы мы сделали?» Я думал, объявление дать: «Молодой журналист ищет работу». А они говорят: так мы сами журналистов ищем. Так к ним и устроился. Вернее, в связанный с ними журнал «Недвижимость Петербурга». Начал писать о недвижимости, ходил на интервью к Кудрину, Грефу, которые тогда в администрации Петербурга работали.

А еще я любил слушать радио «Модерн». И как-то услышал у них коммерческий новостной выпуск про недвижимость. Очень скучный и формальный, на мой взгляд. Тогда я нагло им позвонил и сказал: давайте я сделаю вам интереснее, ведь я в теме. Меня пригласили на собеседование и попросили принести демо. Сейчас-то это не проблема, когда можно микрофон купить и на ноутбуке все смонтировать. А в 1995 году я устал искать место, где можно демо записать. Но нашел студию в холдинге своем. Там, кстати, работали ребята, которые потом стали фолк-группой «Иван Купала». Сделали с ними программу, принес ее на радио «Модерн». Редактор Кирилл Беглецов, тоже, кстати, с радио «Полис», как и Гена Бачинский, послушал и сказал: это не то и это не то. Я переделал. И так несколько раз продолжалось. Я два месяца туда-сюда ходил.

- Не устали? 

- Главное – я примелькался в офисе. Даже будущие владельцы «Модерна» Сергей Николаев и Леня Кукушкин, выдающиеся финансисты, меня стали узнавать. И Леня спрашивает: что ты все ходишь? Я стал жаловаться, что вот не могут мою программу утвердить… Тогда Тамаре Людевиг показали запись, и она меня утвердила.

Сначала приносил им программы в записи, причем мне ничего не платили полгода. А ставил их в эфир Дмитрий Нагиев. И очень злился. Он не понимал, зачем это все нужно: какой-то человек по бумажке читает... Потом мне сказали: ну ладно, давай вживую. Я пришел в студию и все это без запинки прочитал. Нагиев еще устроил мне проверку. «Подожди, говорит, Сергей, сейчас примем звонки». Я на все вопросы слушателей ответил. Тогда он понял, что я шарю в теме, и мы сошлись. Нельзя сказать, что на равных. Я на него с благоговением смотрел, понимал, что он звезда номер один. Потом я тексты всякие писал. Мы вместе стихотворения читали, вернее он читал, а я изображал идиотские звуки за кадром. Так потихоньку втянулся. Стал делать какие-то другие программы. Мне начали что-то платить за это. А на следующий год я подменял новостника, который в отпуск ушел. И так через год, где-то в 1996-м, пересекся с Геной Бачинским.

– Какое он производил впечатление? 

– Он слыл эстетом, человеком, который классно разбирается в музыке. И юмор у него был… Как бы объяснить… Когда Нагиев шутил, то не всегда было понятно, где смешно. А когда шутил Бачинский, то было вообще ничего не понятно, но складывалось ощущение, что смеяться надо – и это ты чего-то не понимаешь. Гена делал эфир, а я делал новости. Мы не подружились, не проводили время после работы. Но притерлись хорошо. Попробовали делать то, что потом стало называться «Субтитрой», то есть перевод песен гнусавыми голосами поверх музыки, это стало нашей фишкой. И поперло.

– И все стало круто?

– Почти. Сначала нас разлучили. Гену поставили на вечер, а я утром остался. Мы, конечно, были против. Тогда нам предложили придумать план какого-то своего шоу. Осенью 1997 года мы стали делать что-то вместе. Потом с нами еще была Ира Викторова, она, кстати, сейчас тоже на «Маяке» работает, но не в эфире. Потихоньку что-то нащупывали… Я никуда не рвался, в звезды, в ведущие. Никогда не был человеком сольным. То, что пришлось делать после того, как Гена разбился (Бачинский погиб в автокатастрофе в 2008 году – прим.), то есть вести эфиры самому, для меня было очень тяжело. Я всегда хотел диалога, потому что в диалоге рождается какой-то парадокс.

ШНУРОВ БЫЛ ОБАЯТЕЛЬНЫЙ ПОДОНОК 

– Говорят, на радио «Модерн» была классная атмосфера, такая рок-н-ролльная? 

– Конечно! Дело в том, что все финансисты, рекламщики, бухгалтерия сидели в городе. А студия находилась в Ольгино. То есть оторванность от контролирующих структур сказывалась. Даже когда студию перевели в Петербург, на Малую Посадскую, администрация все равно была в другом дворе, и мы чувствовали себя вольготно.

Кстати, диджеи на «Модерне» сами вели эфир. То есть человек сам сидел за аппаратурой, а не звукорежиссер. Поэтому Нагиев устраивал самые настоящие концерты. Он не только делал потише и погромче, он ставил музыку по своему усмотрению. Он тогда не боялся показаться смешным, сейчас-то он заботится об определенном уровне большого артиста, а тогда не стеснялся выглядеть придурком. Мог сам с собой разговаривать в разных каналах. Дурачился. У него получился целый спектакль. Еще вокруг диджеев стояли стеллажи с дисками. Ленивые запускали музыку с дисков, которые лежали под рукой, а были те, кто искали крутые и незаезженные песни. Диджей был не только ведущим, а вообще режиссером эфира.

– А у вас с Бачинским было вечернее шоу сначала? 

– Нет, с самого начала был утренний формат. Но выходили мы не всю неделю, а во вторник, четверг и субботу. Помню, что еще поменялись с другим утренним шоу, там, где выступал шоумен Севыч, партнер Шнура по группе «Ленинград». Вечерние эфиры если и случались, то в качестве экспериментов. И на «Русском радио» мы работали в 2001 году в вечернем эфире. Но на «Модерне» – только утром.

– Было ощущение, что Шнуров – это будущая большая звезда? 

– К слову, я в тот период познакомился по личным делам с Костей Хабенским. Я увидел его фотографию в резюме – и мне стало ясно, что это большой артист. Но, к сожалению, в стране не было тогда условий для кино с такими артистами. А потом все рассосалось, появились деньги. В середине 2000-х он стал звездой, а потом и суперзвездой. То же самое и с Нагиевым. То, что Нагиев – талант, было понятно всегда. Он энергетически мощный человек. А Шнуров…

Он, кстати, именно на нашем с Бачинским эфире впервые представил свой музыкальный электронный проект. Не помню, правда, как он назывался. Ну слабал на каком-то синтезаторе разухабистую песенку. Потом уже он стал собирать банду с живыми инструментами, то, что потом стало «Ленинградом». Заодно получил предложение стать пиарщиком радио. Провел фестиваль «Модернизация», большой и отличный. Если бы радио «Модерн» существовало дальше, то фестиваль был бы ежегодным.

В 2000 году «Ленинград» выстрелил. Был бешеный успех с концертами. И он с радио ушел. Шнур произвел впечатление обаятельного, талантливого… подонка. Нельзя было тогда, в 1999 году, сказать, какая это будет величина. Он сильно вырос. Но он был интересный, прикольный. 

• 
  Открыть в полном размере

ХУДШЕЕ УТРЕННЕЕ ШОУ В МИРЕ 

– Вы ведь на «Модерне» были до самого конца.

– Более того, это мы объявили о том, что радио закрывается. Раньше, чем начальство об этом сообщило. Случилось это на пресс-конференции по поводу выпуска очередного альбома с нашими идиотскими песнями. И у нас потом были проблемы.

– Начальство вас взгрело?

– Взгрело. Но мы узнали о продаже радио за полгода, а может и еще раньше. Нам приходилось очень непросто. Психологически тяжело было сохранять задор в эфире, зная, что всему этому конец.

Радиостанция пала жертвой финансовых аппетитов наших руководителей, которые, владея радиостанцией, не имели такого большого дохода, как имели их друзья – владельцы супермаркетов. А хотелось жить на широкую ногу… Поэтому и появилась такая идея: продать станцию. Но мне кажется, это великий просчет, ведь радио – это СМИ, а значит, средство влияния… Не знаю, может, им более спокойной жизни хотелось. Я в любом случае им благодарен за то, что они нас терпели и даже защищали. Но продажа радио «Модерн» вызывает у меня горечь обиды. Променять такое радио на какой-то бизнес, на мой взгляд, – тупо.

– Когда вы в Москву переехали? И вообще – остались бы в Петербурге, если бы радио сохранилось? 

– Я никуда не собирался уезжать. В Питере ни один человек не хочет уезжать в Москву. Мы в Петербурге самодостаточные люди. А как получилось... Станцию прикрыли в июне. Появилось «Наше радио». Нам предложили сначала по отдельности работать – Козырев наше шоу ненавидел и считал, что такого быть не должно. Но мы с Бачинским порознь работать отказались.

Были предложения и от петербургских станций, но тут дело в том, что «Модерн» было сетевой станцией, вещало на многие города. У нас была своя фан-тусовка. Терять такую аудиторию и закрываться на уровне города не хотелось. Поэтому в августе поехали в Москву на «Русское радио».

– Сложно было? 

– Не то слово! Ну, например, я всю жизнь прожил в собственной квартире, а в Москве пришлось снимать, общаться с этими владельцами квартир, которые устраивали какие-то проверки, скандалы… Если можно было не переезжать, то я бы остался.

– Уехали, а дальше – что? 

– Четыре месяца работали по выходным на «Русском радио». Начали заканчиваться деньги. Приходилось ездить в Москву уже не на поезде, а на машине. И мы даже чуть не разбились, потому что я однажды чуть не заснул за рулем. Потом пошли на радио «Максимум», которое находилось в тупике. Они были ориентированы на подростков, а это неплатежеспособная аудитория. И мы целый год там работали в стрессе.

– В стрессе?

– Да, нас коллектив категорически не принял. Прикалывали на дверь каморки записки «Здесь сидит худшее утреннее шоу в мире», делали какие-то подставы. Но я отчасти их понимаю. Потому что предыдущим ведущим «кинули подлянку». В пятницу после эфира уволили, а в понедельник пришли мы. В шоке была и команда радиостанции, и слушатели… Пришли какие-то непонятные люди, с длинными патлами, говорят гадости. Я из-за стресса даже сильно растолстел. Помню, приходилось заедать стресс погаными гамбургерами. Был сложный период. Нам ведь еще запретили делать «Субтитру», а это была наша главная фишка, наш козырь. Но мы как-то выкручивались. Оказались стойкими подонками, которым некуда было отступать, как и многим, кто приезжает в Москву. И в 2004 году журнал GQ нам дали премию «Лучшие радиоведущие страны».

– Сейчас с бывшими коллегами встречаетесь? 

– Я даже больше скажу. Мы сейчас с моими товарищами вынашиваем идею возвращения радио «Модерн» на просторы страны. Даже с учетом того, что многих жизнь разбросала по разным городам. Я веду лично переговоры со всеми ребятами, кто жив. Потому что многих уже нет, и я не только про Гену. Хочется сделать проект «Модерн» на волне ностальгии, и он может «выстрелить». Страна устала от цензуры коммерческой, от плей-листов. Хочу привлечь ключевых людей, веду сейчас переговоры. В опорных городах можем иметь и нормальное частотное вещание, транслировать эфир в Интернете. Главное сформировать продукцию, сделать сетку, подписать людей. И идти дальше.

15 октября 2018 года, в день 25-летия радио «Модерн», в Сети появился тизер документального фильма «Волна», посвященного истории взлета и падения легендарной питерской радиостанции. 

Фильм снят независимой петербургской студией и сейчас находится в стадии постпродакшна. Как рассказал «ПД» автор идеи Серафим Романов, проект на 100% некоммерческий. «Все делаем своими силами: ищем героев, договариваемся, снимаем, – говорит Серафим. – Сейчас фильм уже в стадии монтажа, но поскольку, опять же, весь постпродакшн делаем сами, то дату премьеры я пока назвать не могу. Ориентировочно осенью или весной. Я сам в детстве слушал «Модерн» и некоторое время назад хотел почитать о нем побольше: кто все это придумал и как получилось, что в одном месте собралось в один момент так много будущих звезд. Оказалось, что почитать про это просто негде, поэтому я решил сделать все сам. И мы объединились с несколькими людьми, с которыми до этого уже делали пару видеопроектов».

Возможно, что к тому времени, как выйдет фильм, Сергей Стиллавин и возродит радио...

НАД СПЕЦПРОЕКТОМ РАБОТАЛИ: Алина Чемерис, Тамара Скороделова, Ксения Ахметжанова, Антон Ратников, Юлия Радкевич.