В будущее была обращена не только победная поступь 1944-1945 годов, но и технологические прорывы. Так, Петр Капица задолго до получения Нобелевской премии разработал методику промышленного производства жидкого кислорода. И не только для фронтовых госпиталей. Генеральный конструктор ГАЗа Андрей Липгарт спроектировал в числе прочего и легендарную полуторку – самый популярный грузовик до начала 1960-х. Эпидемиолог Зинаида Ермольева получила пенициллин, чем спасла тысячи жизней. Днепропетровец – ленинградец Жозеф Котин, главный инженер Кировского завода, стал родоначальником принятого по сей день стандарта гусеничной техники. Не только танков…

Как бы хотелось с такими же чувствами встретить нынешнюю весну. С надеждой на мир и постепенное восстановление отношений со всеми ближними и дальними соседями. На это делался расчет и 80 лет назад: «Вот закончим войну и заживем…» Увы, те, кто тогда проиграл, прежде всего идейно, пытаются взять реванш.

С 1940-го по 1944-й половина французов, как эвфемистично разъяснено, «не искала противоречий» с оккупантами. Их историки в ответ на вопрос «За кого, по внутреннему ощущению, вы воевали?» вспоминают, что и «бывшая сотрудница французского МИДа княгиня Шереметева в 1940-м перешла в ведомство Риббентропа».

Франция «победила» Германию во имя нашего с Парижем будущего. Благодаря симпатии Сталина к де Голлю из-за его непростых отношений с Черчиллем. А еще – по причине сложных чувств к близко знакомому де Голлю и плененному немцами в 1915 году будущему маршалу Тухачевскому. Да, мы помним авиаполк «Нормандия – Неман».

Но в составе испанской «голубой дивизии» Ленинград блокировали и французы. Во всяком случае, поиском своих захоронений на Синявинских высотах они в конце 1990-х занимались. А Черчилль о «проклятии союзничества» со Сталиным говорил едва ли не до 1945-го. В июне которого британский премьер предложил план «Немыслимое» с отбрасыванием советских войск из Европы. С опорой не только на англо-американские силы, но и на три миллиона плененных немцев. Рузвельт не соблазнился. Ему важнее была победа над Японией. Без Москвы она стоила бы кратно дороже.

С упомянутыми Синявинскими высотами связан, пожалуй, самый выразительный шок немца: «Его (красноармейца) бросили умирать, потому что он весь был обмотан собственными кишками. А он очнулся, собрал их в живот и уполз к своим…»

Но в брюссельской штаб-квартире НАТО скромный стенд, посвященный Второй мировой, – без флага Советского Союза и упоминаний о нашей победе над Японией. На вопрос, почему в числе победителей названы, например, Бразилия и китайцы-чанкайшисты, но не СССР и не сегодняшний Китай, натовский пресс-секретарь сослался на «общепринятые в демократическом сообществе представления». Такой же ответ я получил и в Имперском военном музее в Лондоне, когда спросил, почему освобождение польского концлагеря Освенцим иллюстрировано фотографиями британских солдат. Они что – служили у маршала Конева?

С пафосной ноты перейдем к обыденности. Непереоцениваемый оптимизм внушает продвижение наших войск вглубь территории противника. Но приближает ли это мир? Переход войны в фазу массированного террора при фактической его поддержке европейскими лидерами НАТО ведет лишь к пинг-понгу мести. Недалеко и до запредельных способов достижения сиюминутных целей. Особенно когда налицо общеевропейский подход: «Если Украина падет, то и НАТО умрет». Но возможное участие госсекретаря США Марко Рубио в торжествах на Красной площади – это знак!

Есть о чем задуматься накануне торжеств. Индо-пакистанский конфликт – в поле зрения, но пока он скорее локальный. Прочие события тоже в основном фоновые.

…Из некогда знакомых мне участников войны и даже детей блокады почти никого не осталось. 9 Мая встречусь в Александровском саду с побратимами-афганцами. А после поздравлю ветеранов родного мне Военного института иностранных языков – единственного советского вуза, награжденного в послевоенное время орденом Боевого Красного Знамени...