– Алла Юрьевна, Русский музей – самый посещаемый музей в стране. Как вы этого добились?

– В обществе есть запрос на достижения, вызывающие национальную гордость. Сегодня такой запрос очевиден, в том числе и в сфере культуры, в истории изобразительного искусства. Но наивно думать, что этот патриотический подъем сделает за нас нашу работу по продвижению национального наследия. Поэтому мы избрали стратегию формирования спроса на русское искусство в стране.

– С чего началось преображение музея?

– Спасибо Василию Ивановичу Сурикову за то, что он родился 175 лет назад (смеется). Это позволило нам провести выставку, которой в стране не было 90 лет. Мы добавили огромный пласт религиозной живописи Сурикова (а ведь он расписывал храм Христа Спасителя – да, его разрушили в 1930 е годы, но рукописи сохранились). И люди стояли у картин, как у сакральных икон… Поток посетителей в течение полугода был неиссякаем!

– В чем тут секрет?

– Казалось бы, Суриков – известный русский художник, доступный всем, кто хочет его увидеть, как в Третьяковской галерее, так и в Русском музее. Приходи и смотри. Почему же тогда выставка становится откровением? Наверное, потому, что люди хотят уже иной, более глубокой презентации, казалось бы, знакомого им русского художника. Они хотят проследить его творческий путь, найти его истоки, понять философию творчества, понять, что он привнес в историю русской живописи, а иногда и мировой, с какими еще знаменитыми людьми переплеталась его судьба. И, только поняв все это, человек начинает поистине гордиться своим наследием, тем, что Русская земля рождает гениев.

– Наверное, проводить масштабные выставки без перерывов очень сложно.

– Да, нужно разработать концепцию выставки, понять, что в нашем собственном собрании станет ее основой, иметь партнерские отношения с другими музеями, чтобы получать у них те произведения, которых в нашем собрании, скажем, недостает. Ну и главное – нужны профессионалы: в области музейной науки, искусствоведения, истории искусств.

– Выставка «Великий Карл» (6+) стала главным информационным поводом в музейной сфере в 2024 году?

– Да, несмотря на то, что она экспонировалась всего 2,5 меcяца в прошлом году. За это время она была признана лучшим инфоповодом года крупнейшей в РФ системой аналитики социальных сетей и СМИ «Медиалогия».

– Насколько сложно было собрать такую выставку?

– Состав экспозиции является абсолютным. Почему? Первое – все шедевры первого ряда, как принято называть шедевры абсолютные, сейчас экспонируются на выставке в Русском музее. Конечно, это удается крайне редко.

Второе – это выставка, на которой не одна, не две, а целый ряд сенсаций. Такое бывает не просто редко, а исключительно редко. Это относится к исключительным случаям, когда выставка изобилует сенсациями. Это первый показ зрителю главного полотна всей русской академической живописи «Последний день Помпеи» после единственной за 200 лет комплексной научной реставрации.

За этой реставрацией следила вся страна. Как профессиональный мир реставраторов, так и многочисленные поклонники творчества Брюллова все 10 месяцев наблюдали за колдовством великолепных мастеров реставрации Русского музея за стеклом.

Впервые показана брюлловская роспись плафона Исаакиевского собора. Мурашки по коже бегут, когда ты понимаешь, что это могло бы быть. Но сбыться тому, чтобы наш гений расписывал Исаакий, оказалось не суждено, потому что он надорвался, заболел и вскоре скончался. Эта огромная роспись плафона раскатана и показана зрителю впервые. Никто никогда ее не видел.

Семь произведений из частных коллекций Москвы и Петербурга зритель видит впервые и, возможно, больше не увидит никогда, потому что коллекционеры не уверены, что они вновь будут экспонировать эти произведения.

И, наконец, зрителю впервые открыт запрестольный образ «Христос во гробе», признанный гениальным произведением христианства при жизни Брюллова. 116 лет его не было в стране. После титанической работы судебных и силовых органов, Министерства культуры Российской Федерации уникальный образ вернулся в Россию, был включен в музейный фонд Российской Федерации и передан в постоянное собрание Русского музея.

– А может, через 50 лет появится новое открытие неизвестных произведений Брюллова?

– Конечно, где-то на Западе, где-нибудь в Альпийских горах в каких-нибудь замках, может, хранится полотно, и мы можем об этом не знать. Мой заместитель по науке, знаменитый искусствовед Григорий Голдовскийвот уже десятки лет ищет любые следы, ведущие к разгадке этих тайн. Вот почему именно представитель научной сферы Русского музея признан главным исследователем творчества Брюллова в мире.

– Вы сказали об уникальной реставрации «Последнего дня Помпеи». Можно ли считать, что сейчас полотно является таким, каким оно вышло из-под кисти Брюллова?

– Да! Признаюсь, решение приступить к реставрации главного шедевра русской академической живописи далось непросто. Не буду скрывать. Мы собрали де-факто общероссийский реставрационный совет из ведущих реставраторов Эрмитажа, Государственной Третьяковской галереи, ГМИИ им А. С. Пушкина и других крупнейших музейных институций. И получили поддержку профессионального сообщества. А когда работа была завершена, реставрационный совет собрался вновь. Как сказал один из коллег, эта работа превосходна, больше чем на пять с плюсом.

Добавлю, Русский музей – единственный в стране обладатель технико-технологической мобильной лаборатории, которая, что называется, позволяет заглянуть внутрь картины. Ключевой принцип реставрационной школы Русского музея – в основе наука, технико-технологические, химико-биологические исследования, применение новейших технологий и последних научных открытий. И только потом реставраторы приступают к работе. Отсюда наше тесное сотрудничество с ПАО «Газпром» и Курчатовским научным центром.

– А реставрация за стеклом продолжится?

– Да, тот зал, где поначалу мы лишь на время поместили «Последний день Помпеи», теперь стал залом постоянной открытой реставрации. Сейчас там на глазах у публики идет работа над гигантским полотном Дейнеки «Покорители космоса», которое принадлежит Луганскому художественному музею и которое скоро мы покажем у себя.

– А что может чувствовать посетитель, приходя на такие выставки?

– Многие не просто фотографируются на фоне картин, а подолгу стоят у работ и фотографируют полотна. К людям вдруг приходит понимание, что они не просто находятся на выставке гения, а окунаются в глубь российской истории первой половины – середины XIX века. Это самая благословенная для русской культуры пора. Золотой век. Век гениев. Пушкин, Брюллов, Виельгорский. Все они родились 225 лет назад и общались друг с другом.

Вот, например, портрет Юлии Самойловой, музы Карла Брюллова. Ее лик мы видим на самых разных работах, и в первую очередь – на полотне «Последний день Помпеи», где сразу четыре ее образа.

А вот портрет великой княгини и хозяйки Михайловского дворца Елены Павловны. Именно она создала в этих стенах Русское музыкальное общество, Петербургскую консерваторию. Здесь и роскошный белый зал, и академические залы – святая святых Русского музея.

Эта женщина организовала в этом пространстве светский и один из самых интеллектуальных салонов того времени. Тот салон собирал, как бы мы сегодня сказали, лидеров общественного мнения, гениев, которые в ту пору творили и создавали невероятную ауру середины XIX века. Чайковский впервые вышел сюда как пианист и как композитор. Его имя прозвучало впервые в этих залах! Все наши знаменитые музыканты того периода сначала собирались здесь, в Михайловском дворце, и только после этого становились великими музыкантами. Это потрясающая история.

– Русский музей стали активнее посещать молодые люди. Как вы считаете – почему? Молодежь заинтересована в изучении русской истории? Или им интересно посмотреть на современные технологии. Или это модно?

– Во-первых, молодежь идет на событие, о котором все говорят. А во вторых – да, это модно. Но, на мой взгляд, это абсолютно нормально. Если уважение наших традиций входит в моду, то что в этом плохого? Совсем скоро у нас пройдет выставка, которую мы решили назвать «Русская традиция». И да – я думаю, она будет очень модной

Второй аспект – выставки для семейного просмотра. Люди приходят с детьми. И третий аспект – в музее работает Российский центр музейной педагогики и творческих инициатив.У нас есть программа «Русский музей детям», и ребята, начиная с первого класса, системно знакомятся с нашим собранием, традициями и историей. Кроме того, в Русском музее работают профессиональные художники, и дети приходят к нам заниматься рисованием. И это новая, если угодно, образовательная мода. Еще десять лет, даже пять лет назад такого не было.

– Вы много лет работали в Москве. Успела ли столица стать для вас дорогим для сердца городом? Или Петербург роднее?

– Работа в Москве в первую очередь обогатила меня знаниями о стране, многообразии наших культур и традиций. Я познакомилась с огромным количеством людей. И поэтому я с теплом вспоминаю годы, проведенные в министерстве. И еще я поняла, что советский лозунг «Москва – Ленинград соревнуются» с подтекстом о взаимной нелюбви имеет мало отношения к жизни. Москвичи просто обожают бывать в Петербурге. Я знакома с руководителями ведущих театров, музеев, филармоний и знаю, что для них командировка в Петербург – это счастье. Теперь и с посещением Русского музея, конечно.