– Простите, могу я к вам обращаться просто по имени, как это принято в Замбии?

– На самом деле я из Сибири, а вот мой папа – из Замбии. Его звали Дэвид. Так что по паспорту я Григорий Дэвидович. Но можно просто Григорий, как говорят все. Думаю, время еще не пришло обращаться ко мне по имени-отчеству. И это хорошо.

– Григорий, тогда расскажите, как поступило к вам предложение сыграть в этом спектакле и было ли оно неожиданным?

– Однажды мне позвонил режиссер Виктор Крамер, с которым мы буквально только что, по крайней мере по моему ощущению, выпустили спектакль «Лес» в Московском художественном театре имени Горького, где я сыграл Счастливцева. После той совместной работы я всегда рад его слышать, а тут еще такое предложение – арап Петра Великого. Единственное, что немного напрягало, – это отсутствие литературной основы, ведь пьесы-то никакой нет, надо было все сочинять.

Конечно, в первый момент я этого не осознал и сразу согласился просто потому, что это Виктор Крамер. Он всегда работает интересно и оригинально решает какие-то атмосферные вещи, очень важные в театре. Поэтому я кинулся в работу с большим удовольствием и любопытством.

– Не смутил тот факт, что вы москвич, а речь шла о петербургском театре?

– А Питер я люблю. И довольно часто приезжаю сюда по работе: либо на съемки, либо на спектакли. Правда, времени в этом случае на город практически не остается. Отрабатываешь и уезжаешь. И ничего обычно не видишь.

Другое дело – те редкие моменты, когда удается приехать в Петербург просто так, как мы приезжали с женой на спектакль к Льву Додину и потом провели здесь несколько дней. Это, конечно, огромное удовольствие. Я восхищен Питером. И в то же время удивлен: как можно было в то время построить такой город? Клянусь, у меня такое ощущение, что историки нам что-то недоговаривают, потому что это что-то немыслимое. А сейчас, когда в связи со спектаклем пришлось как-то разбираться в Петровской эпохе, я восхищен городом еще больше.

– На сцене «Балтийского дома» вы играете арапа Петра Великого, в фильме «Жмурки» был эфиоп. Нет опасений стать заложником одного образа?

– Еще можно назвать и Пушкина – его я играл в юности, сразу после окончания Щепкинского училища. И не так давно в спектакле «Бунтари» Александра Молочникова в МХТ имени Чехова. Мы привозили этот спектакль к вам на фестиваль. А вот теперь добрался до прадеда.

Что касается одного образа... Я в работе этого не ощущаю, потому что сыграл – и забыл. Но по зрителям понимаю, что что-то такое в этом есть. Потому что многие не помнят, как моя, то есть артиста, фамилия. Но они знают, что, например, моего персонажа в «Отеле «Элеон» зовут Михаил Джекович.

– Вы уже упомянули, что окончили театральное училище. Но ведь вначале был нефтегазовый институт. Не жалеете о несостоявшейся карьере олигарха?

– Я совершенно уверен, что олигарха из меня бы не вышло. Для этого нужен какой-то иной склад характера. А выбор этого института был связан с моей любовью к математике. Я и сейчас считаю, что в искусстве тоже много математики, просто она более скрытая. В любом случае, я очень обрадовался, когда мой путь так резко изменился и я ушел совсем в другую сферу. У меня такие горизонты открылись...

– А правда, что на ваш выбор профессии повлиял Михаил Боярский?

– Косвенным образом, безусловно. Когда вышел фильм «Три мушкетера» и я увидел Михаила Сергеевича в главной роли, это решило все. Он тогда был абсолютно культовым персонажем. Его фотографии с длинными волосами были везде – на гитарах, мотоциклах, полиэтиленовых пакетах. Из всех кассетных магнитофонов постоянно доносился его голос, ему подражали. Это была фигура просто культовая. И мне сразу тоже захотелось отрастить усы, волосы и надеть шляпу. Конечно, потом это прошло.

– Но первый позыв стать артистом был именно благодаря ему.

– Кстати, однажды я участвовал с Михаилом Сергеевичем Боярским в одном концерте. Мы пели песни из разных мультфильмов. И у нас был совместный номер из мультфильма «Голубой щенок». Он пел за Пирата, а я за Кота. В мультике его озвучивал Андрей Миронов. Но так как к тому времени его в живых уже не было, эти песни исполнил я. Мы там встретились. Но я так и не решился признаться ему, какую роль он сыграл в моей жизни.

– Еще один важный человек в вашей судьбе – это Константин Райкин?

– Вот что интересно. В фильме «Труффальдино из Бергамо» Константин Аркадьевич поет голосом Боярского. Вот такая связь двух людей, сыгравших в моей жизни большую роль.

А начиналось все с того, что мы, выпускники «Щуки», прямо как цыганский табор ходили показываться по всем театрам. Я был старостой курса и договаривался непосредственно с режиссерскими управлениями театров или с худруками. И вот мы показались в «Сатириконе». Райкин нас смотрел одним из первых. И я как-то сразу был приглашен. Но так как я понимал, что впереди еще много других показов, то взял это на заметку. Тогда я еще не знал, где хочу работать. Тем более что было много других обстоятельств. Одни театры давали жилье, другие – нет. А мне в Москве жить было негде. И эту проблему надо было тоже решать. В результате многих обстоятельств остался «Сатирикон». Я до сих пор там и никогда не пожалел о своем выборе.

– Вы активно снимаетесь. Что важнее для вас – театр или кино?

– Важнее, безусловно, театр. Я в этом никогда не сомневался. Просто иногда спрашивают: что вам больше нравится? Но я и в этом случае могу сказать – театр.

Понимаете, будучи в какой-то степени человеком известным, я все-таки достаточно застенчив. Это никуда не девается, наверное, это свойство натуры. А наше искусство предполагает абсолютную свободу. Поэтому работать в театре с людьми, которых ты хорошо знаешь, которых не стесняешься, гораздо легче.

На съемочную площадку ты приходишь, там человек 50, которых ты иногда видишь первый раз в жизни. Это тяжелее. Только когда проект идет уже долго, ты начинаешь немного расслабляться и привыкать. Конечно, зритель может об этом даже не догадываться, ведь я все-таки давно работаю и умею это скрывать. Но для собственных ощущений это большая разница.

– Значит, в побивший все рейтинги «Отель «Элеон» тоже не сразу влились?

– Конечно. Постепенно. Сначала я пришел в пятый сезон «Кухни», которая была уже на вершине успеха. Я осознавал, что мне нужно суметь впрыгнуть на ту высоту, на которой они в тот момент находились. И нужно было не испортить и не разрушить это. Первые съемочные дни были для меня страшно волнительные, просто стрессовые. Поэтому театр для меня – более спокойное и домашнее место. При любых возможностях я участвую в антрепризах. И мне очень нравится, когда меня в качестве приглашенного артиста зовут на какой-то проект.

Вот в спектакле «Как арапа женили...» мы все на одной волне. И еще сам спектакль так придуман, что это очень командная история, потому что на ребятах лежит огромнейшая нагрузка. Они танцуют, поют, перевоплощаются. Это что-то невообразимое. Я тут просто черешенка сверху очень дорогого, классного торта.