Юзефович, получивший премию «Нацбест» за другой исторический роман, «Зимнюю дорогу» – рассказ о последнем сражении Гражданской войны в Якутии, неожиданно обратился к александровской эпохе, а коллизии романа «Филэллин» неожиданно перекликаются с событиями из сегодняшней политической повестки. 

– Главы из романа были опубликованы в журнале «Урал» еще в 2013 году, один фрагмент вошел в сборник «Маяк на Хийумаа», а полностью роман вышел только сейчас. Сколько времени вы его писали? 

– Я начал его тринадцать лет назад, но много раз бросал и не прикасался к нему годами. Не мог найти нужную интонацию и форму. Три года назад решил, что никогда не смогу его дописать, поэтому разбил имевшийся текст на несколько рассказов. К счастью, успел опубликовать только один. В прошлом году роман сдвинулся с мертвой точки, а этой весной я его закончил. Буквально за неделю до начала пандемии. Самоизоляция мне в этом не помогла, зато задержала издание книги. Весной и летом издательства встали на паузу.

– Почему именно александровская эпоха? Все привыкли, что ваша тема – это Гражданская война, и вдруг такая неожиданная смена исторического ракурса? 

– Место действия многих глав романа – нижнетагильские заводы, Екатеринбург, Пермь, где прошла первая половина моей жизни. В молодости я интересовался историей горнозаводского Урала в 20-х-30-х годах XIX века, сидел в областном архиве, публиковал краеведческие очерки в журналах «Урал» и «Уральский следопыт». Написал даже повесть «Обручение с вольностью» – о кружке крепостных служащих-вольнодумцев на Чермозском заводе в 1837 году. Обращение к александровской эпохе – это не новый виток моей писательской биографии, а возвращение на прежние круги. В моем возрасте человек часто испытывает потребность вернуться к своим юношеским увлечениям, но подойти к ним по-новому.

– Необычен формат повествования – роман в письмах, эпистолярный роман. «Опасные связи», «Мартовские иды», «Бедные люди» и вот «Филэллин». Насколько сложным оказалось для вас рассказывать историю «на разные голоса»? 

– У «Филэллина» есть подзаголовок: «Роман в дневниках, письмах и мысленных разговорах героев с отсутствующими собеседниками». Это роман не чисто эпистолярный, тем не менее вы правы – рассказанная в нем история излагается устами разных людей. Мне это не было трудно. Я привык растворяться в своих героях, реальных или вымышленных, и не принадлежу к тем писателям, кто обладает ярко выраженным авторским стилем. Выводить в качестве персонажа свое альтер-эго – тоже не мой метод. Главная сложность для меня состояла в том, чтобы голоса рассказчиков не диссонировали друг с другом, а сливались в общем хоре. Удалось ли это, судить не мне, а читателю.

– Я сам довольно часто работаю с архивными документами XIX века. И знаю, что в ту эпоху люди говорили, обращались друг к другу совсем не так, как сегодня – другой язык, другой стиль. Насколько сложным было «осовременить» общение людей другой эпохи? 

– Стилизованный под старину язык ослабляет сопереживание героям, а чрезмерная его модернизация убивает иллюзию достоверности. Я старался избежать того и другого, но какой-то особой методики у меня нет. Такие вещи делаются на вкусе, на языковом чутье, на чувстве меры. Интуитивно понимаешь, что вот так сказать можно, а так – лучше не надо.

– Интересная перекличка получилась с нашим временем. В «Филэллине» один из лейтмотивов – когда императора Александра убеждают объявить войну Османской империи и спасти греков. Недавно Путина убеждали объявить войну Турции и спасти армян. Это, конечно, совпадение, но что вы скажете о перекличке эпох в вашем романе? 

– В прошлом всегда найдется рифма к настоящему. Как в Библии можно подобрать цитату на любой случай, так и в истории мы легко находим параллели текущей ситуации. Это удается нам не столько даже из-за того, что нет ничего нового под луной. Просто нам нравится отыскивать в истории аналогии с современностью. История, как известно, ничему не учит, зато дает утешение. Спокойнее жить, зная, что происходящее с нами уже происходило в другие времена с другими людьми.

– Читаете ли вы исторические романы других российских авторов? Почему у нас так редко пишут хорошую историческую прозу? 

– У нас выходит много романов о советском времени, но ведь в это время жили наши родители, наши дедушки и бабушки. Для меня настоящий исторический роман – тот, действие которого происходит во времена более отдаленные, а вот таких сейчас мало. Впрочем, я тут плохой эксперт. Исторические романы были моим любимым чтением лет до двадцати, а теперь я их почти не читаю. Они хороши для пробуждения интереса к истории, но не для ее понимания. Если меня интересует какая-то эпоха или фигура из прошлого, я обращусь к историческим исследованиям, документам, мемуарам современников, но не к роману на эту тему. «Война и мир» Толстого или «Петр I» его однофамильца – прекрасные книги, но не стоит изучать по ним войну 1812 года или время Петра I. Хороший исторический романист из фактов создает свой мир или на материале прошлого решает свои литературные задачи, не входя в противоречие со свидетельствами источников. Таков лучший из нашего цеха – Алексей Иванов. Ошибаются те, кто воспринимает его замечательные романы как учебники по факультативному курсу истории России.

– Традиционный, наверно, вопрос для автора исторических романов: если бы вам предложили «выбирать эпоху на жительство», в каком веке хотели бы прожить? 

– Мой ответ тоже будет традиционным: ни в каком, кроме своего собственного. Все мы обременены знанием прошлого, но будущее от нас скрыто. Жить, зная его, невозможно, мучительно. Это путь к отчаянию и самоубийству.