Яндекс.Метрика
  • Владислав Толстов

Автор романа о коронавирусе Инга Кузнецова: «Пандемия не изменила моего чувства скоротечности жизни»

Вышел первый роман, в котором главный герой – коронавирус и повествование ведется от его лица. Это первый подобный опыт не только в отечественной, но и в современной мировой литературе. С автором романа «Изнанка» Ингой Кузнецовой мы поговорили о том, как COVID-19 повлиял на творчество и какие художественные форматы «осмысления вируса» нам следует ожидать

– Инга, как вообще возникла эта идея – написать роман от лица коронавируса? У вас кто-то в семье заболел коронавирусом? Или что-то другое родило такой замысел? 

– К счастью, самые близкие не заболели. Болели знакомые, некоторые тяжело. Но, даже если бы это не коснулось их, во мне была бы та же острота, то же чувство темы. Если ты писатель и/или у тебя нарушены механизмы самосохранения, мир просачивается в тебя сам, и ты не можешь это умерить, даже если захочешь. С такой губчатостью психики непросто быть, но можно превратить ее в чувственное преимущество письма. Я не только не пытаюсь ограничивать в себе это свойство, но и разрыхляю его, спешу продвинуться вглубь своей эмпатической мании. Совершая рискованные вылазки за пределы «я» (тоже неясная и требующая исследований субстанция), мне кажется, именно текстом, выбрасываемым вперед, как лассо, рецептор или ложноножка, мы можем достраивать аппарат восприятия, данный нам от природы. Чтобы потом запускать его в работу в «прокачанном» виде и выбрасывать вперед рецепторы нового текста. Аппарат восприятия можно заострить так, что он будет считывать и будущее. Я тоже его чувствую, но пока меня интересуют «другие».

Как любящая мама и дочь я сначала очень волновалась за своих и в феврале-марте мониторила всю доступную информацию по коронавирусу, которая была весьма противоречивой. Наконец я наткнулась на толкового спикера – биолога Анчу Баранову, работающую в США – и убедила издателя Игоря Воеводина делать ее книгу. Так получилось, что я стала составителем и литературным редактором последней «бумажной» книги департамента «Нонфикшн» издательства АСТ перед изоляционной паузой. Подготовка четкой и ясной книги Анчи Барановой «Коронавирус: инструкция по выживанию» для всех нас была гражданским жестом. Говорят, она помогла многим справиться с ситуацией.

Но страх, страх! Он сочился ко мне отовсюду, и человеческим страхом манипулировала власть. Все недовольство людей своим существованием теперь оказалось так легко перенаправить и сфокусировать. SARS-CoV-2 – вот враг, а он – полусущество и, в отличие от микробов, даже не обладает статусом вполне живого... И я поняла, что меня волнует это полусущество. Само по себе, независимо от нас. Интересно, как оно «видит» нас изнутри? Сознание совсем «других» непереводимо на языки человеческих наук, но это не доказывает, что оно по-своему не существует. Да, опыт письма от лица животных, птиц, деревьев и даже неодушевленных объектов у меня уже был – в предыдущем романе «Промежуток» А идея написать роман от лица коронавируса пришла в один миг и показалась потрясающе смелой, учитывая повестку – и в то же время справедливой. Если угодно, я хотела дать голос и противоположной стороне, чтобы уравновесить мировую справедливость. Я стартовала в начале апреля, ради «Изнанки» отложив роман, который начала зимой. Было удивительно интересно. И я вполне понимаю Флобера: я сама как бы временно стала мыслящим и чувствующим вирусом.

– Вы советовались с кем-то из медиков, когда писали роман? Давали почитать знакомым врачам? Что они говорят? Что говорят другие читатели, как они реагируют на роман с коронавирусом «в главной роли»?

– Нет, я не собиралась этого делать. Ведь это художественное, а не научное исследование. Экзистенциальный миф. Другой уровень обобщения. Врачей, спасающих жизни в практическом режиме, мой выбор героя-рассказчика, сама оптика и принцип моего текста могли оскорбить. Врачам и не нужно менять ракурс своего взгляда на проблему. У меня довольно жесткий, хотя и чувственный и, надеюсь, более чем гуманистический роман (несмотря на умирание людей в тексте, которое не всегда происходит там из-за вируса). Нет, я никому не показывала рукопись до публикации и никому, кроме издателя, не сообщала о теме. Я всегда и все придумываю сама, от и до. Что касается обратной связи, то роман только вышел, и я ее очень жду, в том числе и от врачей, если они, конечно, захотят его прочесть. Могу только сказать, что несколько литературных профессионалов, которых я уважаю, уже прочли и в восторге от текста.

– Вы написали первый в современной литературе роман, где коронавирус – главный персонаж. Как вы считаете, какие еще способы художественного осмысления эпидемии коронавируса нам ждать? 

– Думаю, большинство писателей откажется от быстрого осмысления пандемии именно потому, что это тренд и повестка. Социальные пьесы, касающиеся ограничений свобод и общения людей, уже появляются и еще появятся. Появится много документальной литературы. Те же из романистов, кто сейчас работает с темой, скорее всего, пишут о страданиях влюбленных, разлученных пандемией, пожилых отцов и запертых детей. Эти тексты придут к нам чуть позже. Появятся и новые вариации рассказа «Смерть Ивана Ильича». Это вполне предсказуемые варианты. Что же касается романов-катастроф с эпидемиями, биологических антиутопий в эту сторону – как мне кажется, реальное путешествие коронавируса по миру временно обнулило эффектность таких форматов. 

 Кто из русских классиков мог бы лучше всего написать о коронавирусе, если представить, что все они наши современники? Почему?

– Никто из них, как мне кажется, не стал бы этого делать. Гоголь подумал бы и все же не стал. Камю мог бы, если бы уже не написал «Чуму». Роман о коронавирусе, дикий и странный, пожалуй, писал бы только Кафка. И не успел бы его завершить. Потребовал уничтожить рукопись после своей смерти (от коронавируса). Макс Брод сохранил бы этот незаконченный роман для нас. Я шучу и не шучу. 

– Что для вас стало самым важным опытом – творческим, личным, человеческим – в эпидемии коронавируса, в том, что сегодня происходит? Самоудаленка, социальная дистанция, что-то другое? Вы следите за ковид-новостями, за статистикой? Какой главный вывод вы сделали для себя? 

– Пандемия не изменила моего острейшего чувства скоротечности жизни. Социальная дистанция не изменила тоску по другим. Она у меня случается даже в разгар встречи с любимыми – это тоска экзистенциальна и принципиально неутолима, я знаю это. Конечно, ни самоизоляция, и ничто не могло изменить мою веру в творческую работу как позитивное безумие. Веру в работу вообще. Рассказчик «Изнанки» не изменил траектории моего существования, лишь утвердил в верности выбранных акцентов. Как это странно ни звучит, я оказалась готова ко всем событиям. Нет-нет, коронавирус не изменил какой-то дикой шерстяной нежности ко всему и всем, которая живет в запутанной чаще моего сердца. И я рада, что мне хватило ее на моего спорного героя.

Закрыть