Яндекс.Метрика
  • Нина Астафьева

Петербургский пасечник мечтает стать пчелиным экскурсоводом

Но для этого надо разместить пасеку ближе к городу
Фото: Александр Глуз / «Петербургский дневник»

Журналисты любят говорящие фамилии. У Андрея Добросотского бизнес добрый и прячется в сотах. Андрей – пасечник, следящий за порядком в 40 ульях. В каждом из них обитает несколько тысяч пчелок – в сезон армия достигает двух миллионов. И если повезет, можно собрать тонну меда – по 25 килограммов с каждого улья.

Вопросы про укусы

Андрей – популяризатор пасечного дела: его блоги в TikTok, Instagram и «ВКонтакте» собирают море комментариев. Пользователи интересуются: «А почему вас не кусают?», «А когда кусают – это больно?» Андрей отвечает честно: кусают порядка 300 раз за лето. Больно, но быстро забывается. Если нет аллергии, укусы не страшны. Между тем поговорить на пасеке есть о чем помимо укусов.

Например, многие наверняка знают, что пчелиная семья напоминает человеческое государство со своими правилами, иерархией, профессиями. Но у Андрея Добросотского своя теория: пчелиный рой – это организм, в котором каждая клетка (пчелка) отвечает за свою функцию. Есть пчелы-стражники, которые не подпускают к улью посторонних (так же как наш иммунитет). Есть строители сот – скелета. Есть те, кто чистит улей (как наши печень и почки). Пчелу-матку можно сравнить с сердцем, без которого жизнь погибнет. Запасы меда – как запасы жирка, а добывают его руки – пчелы-разведчицы.

«Если пчела потеряется от роя, она погибнет, – поясняет Андрей. – Ведь руки не могут существовать вне организма».

Пчелы отлично «работают» ночью: самые лучшие запахи и самый громкий гул на пасеке стоят, когда темно. И танец пчелы-разведчицы, с помощью которого она доносит информацию, куда надо лететь за медом и нектаром, тоже проходит в темноте. Но его понимают безошибочно, даже если лететь придется за два километра. На большие расстояния пчелы летать не любят: свою энергию (а она хранится в том же меде) расходуют с умом.

Фото: Александр Глуз / «Петербургский дневник»

Кока-кольный мед 

Если продолжать сравнения, то цветочный нектар – это нефть. Мед, который из него делают, – готовый бензин, который и пчелы, и мы употребляем в пищу.

Самая дорогая «нефть» в наших краях – это южные растения типа акации. Она у нас не растет, зато есть другие культуры: свербига, сурепка, ива, одуванчик, клевер, донник, бодяк, вишня, сныть, крыжовник, герань, василек, яблоня, слива, репей, что вместе называется северное разнотравье. 

Самые дешевые культуры – масляничные (подсолнух и рапс), но мед из них иногда получается таким твердым, что сами пчелы «разгрызть» его не в состоянии. Они едят свой мед зимой, потому что не впадают в анабиоз, как осы, а продолжают жить в улье. Чтобы размягчить рапсовый мед, пасечники порой добавляют в него сахарный сироп. А иногда любят экспериментировать и заменяют его, например, на кока-колу. Пчела, напившаяся колы, снова даст мед – и будет интересно его сравнить с обычным. Но таким меню Андрей не злоупотребляет, разве что ради шутки. 

Увлечение пчелами он сочетает с работой поваром в кейтеринговой компании. Но своих фирменных блюд с медом пока не придумал. 

В день приезда корреспондента «ПД» рядом с пасекой Андрея сел рой. Может быть, даже его собственный, отделившийся от другого. Как уже сказано, рой – это единый организм, соответственно, он может делиться надвое, как обычная живая клетка. Вот расплодилось в улье много пчел, стало тесно. Самые молодые собрались вместе – и улетели искать себе новое место.

Фото: Александр Глуз / «Петербургский дневник»

Любопытно, что пчеловоды давно стараются вытеснить желтых среднерусских пчел другими породами. Как ни обидно это звучит, но русская пчела – одна из самых агрессивных, хуже нее только африканская! 

Чтобы заменить злых среднерусских миролюбивым бакфастом (породу бакфаст придумал немецкий монах, который специально занимался селекцией неагрессивных пчел), пчеловоды вылавливают из роя злую матку и подменивают ее доброй. Разумеется, не сразу, а через день-другой, чтобы пчелы какое-то время пожили без матки и осознали ужас своего положения. Новую, даже если она будет отличаться по цвету, примут с распростертыми объятиями. А дальше – злые пчелы будут постепенно отмирать, а вместо них рождаться добрые. 

«Травят по хард-кору» 

Про семейную жизнь пчел пасечник может рассказывать часами. Такая научно-популярная лекция – да еще на природе и в окружении чудесных запахов – это находка для учителя биологии. Ведь возят же экскурсии на страусиные фермы – а пасека ничем не хуже. 

«Я обязательно придумаю, как мне организовать экскурсии, – заверил Андрей Добросотский. – Но для этого придется завести пасеку поближе к городу».

К слову, близость к мегаполису не повлияет на вкусовые качества меда, так как выхлопные газы ему особо не вредят, зато обогатят «букет». В городе растут и каштаны, и сакура, не говоря уже о липе, а за городом в основном травы. 

Вдали от города пчел подстерегает гораздо большая опасность, чем промышленные выбросы. Это пестициды. 

«У нас вредителей травят по хард-кору, самыми опасными смесями, которые давно запрещены в других странах», – сетует Андрей. 

Фото: Александр Глуз / «Петербургский дневник»

Вместе с другими пчеловодами он составил петицию, в которой просит запретить некоторые препараты, как уже сделали в Штатах, Австралии и Евросоюзе.

«Этой зимой у меня погибла треть всех пчел. Ты открываешь улей, а там – тишина. Кто-то, может, скажет, что причина в теплой зиме, хотя не понимаю, при чем тут она. Но я уверен, что дело в пестицидах. Кстати, дождевым червям они вредят тоже», – добавляет наш собеседник. 

Андрей привел в пример Китай, где после войны с воробьями расплодились гусеницы, которых жестко потравили. Результат известен: нормального меда в Китае нет до сих пор, а яблони китайцы опыляют сами, лазая на деревья. 

Полезный формат 

Добавим, что «ПД» обратился за комментарием к Михаилу Скипскому – он известен в Петербурге не только как знаток игры «Что? Где? Когда?», но и как учитель географии и биологии. Мы спросили, нужны ли школьникам выездные мероприятия – на фермах, пасеках, в зоопарках.

«Конечно, такой формат полезнее, чем псевдоакадемические лекции в аудиториях. Сам я, признаться, водил школьников только в Музей Арктики и Антарктики, но из своих студенческих лет вспоминаю в основном выездные полевые практики», – рассказал «Петербургскому дневнику» Скипский.

Закрыть