Марк Бутаван занимается иллюстрацией и оформил уже не один десяток книг для таких издательств, как Gallimard, Nathan, Actes Sud, Seuil и других. Вот уже 10 лет вместе с другим известным иллюстратором Эмманюэлем Гибером Марк рисует культовую во Франции серию детских комиксов «Ариоль».

Накануне Бутаван провел во Французском институте в Петербурге творческую встречу.

«ПД» побывал на мероприятии и узнал, кто помог Марку определиться с делом своей жизни, как родился «Ариоль» и что такое бездна отчаяния для начинающего иллюстратора.

Перед тем, как начать творческий вечер, Марк подчеркнул: «Мы с вами не будем говорить о серьезных вещах, я здесь решил не говорить ни о личных проблемах, ни о проблемах мировых и политических. Я выбрал для себя яркий и красочный мир, об этом мире я и буду говорить. Вы просто немного узнаете обо мне. Ну что ж, я начинаю, пристегните ремни».

Спасибо за хорошую погоду 

Петербург  – прекрасный город. Я прогулялся по нему, здесь так хорошо, очень красиво. Хотя я слышал, что в Петербурге постоянно снег и жуткие холода, но все оказалось, наоборот. На самом деле, вам бы надо было сидеть где-то на веранде и пить прохладное вино, а мой рассказ – это не совсем так увлекательно, как город, в котором сейчас можно провести время. Спасибо, что вы так хорошо подготовили погоду в городе к моему приезду.

В семье не без художников 

Детство мое прошло в Бургундии, в маленьком городке, где мне было ужасно скучно. Когда растешь в маленькой деревне, выбор представленных профессии не так уж и велик: булочник, автомеханик или почтальон.
Знаете, моя родина, по большей части, это лесная местность, и основным моим занятием было расчленение насекомых и рассечение пополам дождевых червей, ну и рисование, как любимое хобби. Поскольку мой старший брат художник, я решил, что двух художников в семье не бывает. Думал посвятить себя медицине и начал усиленно развиваться в этой сфере. Но мой же брат меня и переубедил, сказав: «Дурак, ты любишь рисовать целыми днями, а хочешь стать доктором?!»

Власть преобразования мира 

Я уже говорил, что жил в городе, где мне было все время скучно, с самого детства. И в какой-то момент, я понял, что, рисуя, могу преобразовывать свой мир, делать его более красочным и насыщенным. Я хотел обрести власть. Но не над всем миром, будто захватчик, а над своим. Не подчинять, а преобразовывать.

Опередивший свое время 

Когда я впервые нарисовал свой первый сборник иллюстраций, мои первые критики и издатели сказали, что я немного опередил свое время лет на десять, и французскому читателю надо до меня дорасти. Это было что-то в стиле Миядзаки. На тот момент, конечно, это врачевало мои раны, но успеха книга не имела. Это было как раз перед тем, как надо было сдавать экзамен в конце средней школы, и я решил не становиться доктором, а преобразовывать мир. Таким образом, получилось так, что сын механика и продавщицы пластиковых упаковок начал новую жизнь и отправился в Париж, где десять лет учился рисовать акрилом. 

Ранен, но не убит 

Я занимался мелкими однодневными проектами, но мне хотелось чего-то серьезного. Хотелось попасть в этот мир большого книгоиздания, который мне казался крепостью, бастионом, совершенно неприступным для меня, хотя, наверное, это была маленькая гостеприимная гостиная.

И вот, я позвонил в два издания, одно издание публиковало комиксы, второе называется Gallimard, которое специализировалось на альбомах для юношей и детей. И я шел на первую встречу, после бессонной ночи, переживая так, будто иду брать неприступную крепость, из бойниц которой в меня будут стрелять горящими стрелами, а я совершенно открыт и беззащитен, с кожаной папкой рисунков под мышкой. Меня встретила издатель, которая будто была из моего ночного кошмара. Она начала перелистывать мои рисунки, демонстрируя свое отвращение. В конце концов, она сказала: «Я вообще не понимаю, зачем вы сюда пришли».

Если использовать термины из морского боя, после той первой встречи с издателем, я был ранен, но еще не потоплен. С мыслями: «Ладно, пусть меня добьют, и я окончательно перестану существовать как автор, я пошел на вторую встречу». Но там меня восприняли серьезно, даже слишком. Они листали мои иллюстрации с восхищением и удивлялись, что я ни разу еще не публиковался. Оттуда я вышел, шагая по облакам, и в другие издательства не звонил. Так все и началось.

Бездна отчаяния 

После того, как меня приняли во второе издательство, я погрузился в бездну отчаяния, потому что попал в студию самых мастеровитых иллюстраторов Франции. Они умели создавать и иллюстрировать истории из ничего. А я…я рисовал зверушек. 

Мне казалось, что я был не в том месте и не в то время, и ушел из этой студии. После этого, совершенно неожиданно, мне позвонил Эмманюэль Гибер – гениальный иллюстратор из той же студии, из которой я ушел. Он предложил мне создать новую мастерскую, из троих иллюстраторов. Я ему сначала отказал… твердо решив, что останусь свободным художником, что вся эта рутина не для меня. Но потом перезвонил ему… И вот работаю в этой студии по сей день.

Про успех и ослика 

Персонаж Ариоль в том виде, в каком он есть сейчас, родился совершенно неожиданно, в 2000-м году. Есть такие персонажи Том-Том и На-На – это основные персонажи одного из ведущих детских французских журналов, который воспитал не одно поколение.

Однажды, мне позвонил Гибер и сказал, что ему предложили работу – развить этих персонажей или создать нового, который бы резонировал с современным поколением. Гибер рассказал историю из детства, и в моей голове родился образ ослика в очках. Так появился «Ариоль».

В то время это слово для нас ничего не значило, пришло из ниоткуда, была разве что реклама порошка Ariel, которую крутили по телевизору. Потом выяснилось, что на каком-то из арабских диалектов, это переводится как ослик и, по иронии судьбы, большинство читателей оказалось из арабоязычных стран.

Так как литература детская, мы часто презентовали истории об Ариоле в школах, а там достаточно арабских детей. И вот, в глазах арабов, часто можно было заметить какое-то подмигивание. После презентации некоторые дети подходили и говорили: «А я знаю, что такое «Ариоль». Меня так отец часто называет».

Подрастающий Вуди Аллен 

На самом деле, случались разные забавные истории, спровоцированные нашим детищем Ариолем. Я как-то ехал в такси, водителем которого был также араб. Мы разговорились, задавали друг другу вопросы и пришли к тому, что я  – тот художник, который нарисовал «Ариоль». 

И таксист начал закатывать истерику, говоря, что я и Гибер насмехаемся таким образом над арабами, я просто не стал спорить и согласился, хотя это не так. Этот таксист вез меня на встречу с издателем, который был еще и раввином. Так этот издатель следом же мне заявляет, что мой персонаж – это конечно же образ еврейского мальчика. С умным лицом, в круглый очках. Такой подрастающий Вуди Аллен… Это и есть то, что называется преобразованием – ты рождаешь смыслы в чужом сознании.